Диоклетиан. Реставратор Римской империи

На востоке Лициний разгромил и уничтожил Максимина Дазу (с полного одобрения Константина: Даза, помимо своего родства с Галерием, попытался возобновить гонения на христиан). Преодолев первоначальную неприязнь, два августа мирно правили своими половинами империи почти десять лет. Но амбиции Константина, подкрепленные его прежними успехами и, несомненно, его верой в свое божественное предназначение, не давали ему смириться с необходимостью делиться властью. В последнем столкновении 323 года, неимоверно дорого обошедшемся государству, Лициний дважды потерпел поражение, а после капитуляции был убит. После этого Константин безраздельно правил империей до самой своей смерти.[330]

В отличие от Диоклетиана, он имел сыновей, и в свои последние годы назначил цезарями троицу, Константина, Констанция и Константа, правя совместно с ними, но не давая им независимой власти. Всего, считая с момента его избрания армией в Йорке в 306 году, Константин был императором небывало долго — 31 год и выказал себя таким же энергичным и дальновидным администратором, как и полководцем. Не смотря на то, что армия в ходе гражданской войны почти не обращала внимания на безопасность рубежей, внешние враги империи не бес покоили ее границ, во многом благодаря прочности системы обороны, доставшейся Константину по наследству. Его правление было еще одним периодом стабильности и масштабного строительства, а его дому предстояло продержаться на троне империи больше половины IV века, тем самым приучив народ к верности династии, а через нее — и всему династическому принципу наследования.

Кризис, длившийся более одного поколения, ясно показал, что столицу императора, если он хочет сделать ее по-настоящему эффективной, следует выбирать в соответствии с военными и стратегическими потребностями. Тетрархи создали свои столицы неподалеку от границ, а сам Константин правил и оборонял Рейн из Трира. Пробив себе дорогу к единоличной власти, он был твердо намерен основать еще одну, последнюю, императорскую столицу, которая затмит всех своих предшественниц. В войне с Лицинием он осознал уникальность расположения полуострова Византия, который контролировал проливы между Европой и Азией, наперерез основным дорогам, ведущим из одного конца империи в другой. Это была идеальная позиция, откуда император мог быстро добраться и до Дуная, и до Евфрата. Аналогичные соображения руководили Диоклетианом в выборе Никомедии, но Византий, помимо прочего, был с трех сторон окружен морем и более удобен для обороны. Новая столица, Константинополь, была открыта в 330 году; император искусственно придал ей черты Нового Рима, с 14 округами, семью «холмами» и формальным сенатом. Строительство Константинополя завершило длительный период миграций правительства, начавшийся, когда Галлиен был вынужден устроить свою ставку в Медиолане. Кроме того, Константинополь стал торговым портом и уже через два поколения разросся далеко за пределы своих предполагаемых размеров. Здесь находился центр сети новой бюрократической машины, которая охватывала все уголки империи.

Вместе с новой столицей появился и единый императорский двор, который оставался на месте, в отличие от часто путешествовавших дворов тетрархов. Деление правительства на службы, начатое при Диоклетиане, теперь было завершено. Согласно этому делению все законные-дела — составление законов и рескриптов, консультации юристов и весь поток петиций и их решений к императору и от него — теперь находились в ведении главного министра юстиции, квестора священного дворца. Как и прежде, финансами ведали два независимых друг от друга министра: один занимался всеми государственными финансами, другой — личным имуществом императора. Всю гражданскую администрацию вплоть до наместников и городских советов возглавляли, каждый в своем регионе, префекты претория (теперь расставшиеся со своими военными функциями). Военное командование, во главе которого стоял сам император, было закреплено за двумя новыми чинами — магистра конницы и магистра пехоты. Распределением должностей в штате дворца и нижними чинами бюрократического аппарата, а также почтовым сообщением государства и сетью агентов (agentes in rebus) занимался новый влиятельный министр, магистр оффиций. Он же ведал аудиенциями и ставшим чрезвычайно сложным придворным церемониалом.