Дионис и прадионисийство

2. Хтонические ипостаси матери Дионисовой: Семела, Ио, Деметра, Персефона

Обращаясь к изучению отношений между Дионисом и женским божеством, искони составлявшим его оргиастический коррелят, остановим прежде всего наше внимание на древнейших представительницах этого второго начала в аспекте определенно выраженного материнства: Семеле, Ио, Деметре и Персефоне.

Семела предстоит нам как героическая ипостась прадионисийской богини — без сомнения, Земли [243]: ее героизация была необходима, чтобы представить реальным Дионисово рождество и прочно закрепить за всенародным, всевышним Зевсом отчество. Она — прадионисийская менада; а так как менада в позднейшую эпоху была немыслима без Диониса, Нонн в своей поэме (VII, 319 sqq) придает все атрибуты еще не родившегося сына тайному Семелину любовнику, изображая (на что он имеет, впрочем, не только поэтическое право) Дионисова отца воистину пра-Дионисом:

То вдруг мычанием брачный чертог огласит он и ревом,
Мужеский облик затмив круторогого зубра явленьем,
Сына грядущего образ живой, быка-Диониса;
То предстоит супруге трепещущей вздыбившим гриву
Львом, иль пардом пятнатым, рождая пылкого сына,
Бешеных пардов и львов укротителя и браздодержца;
То из змеиных колец увенчается митрой живою,
То виноградное гроздье вплетет в сине-черные кудри,
То развевается в них темнолистная мощь плющевая:
Весь он был Вакха подобье. То змием ползет, извиваясь,
К розовой шее невесты, медвяные лижет ей губы...

Низведенная в смертные женщины богиня кончает обожествлением. Фиады в Дельфах праздновали ее успение (имя празднества было «Героида») и в ее лице свою славу: героиня, под именем Фионы (по-видимому, видоизменение имени «фиада», по аналогии с Dione), делалась опять богиней.

Ио, первоначально, по всем признакам, лунная богиня в ее страстном аспекте, как Ифигения или Ариадна, потом героиня страстей, лернейская [244] исступленная, подобная аргивским менадам, рогоносица [245] и пророчица[246], преследуемая «оводом» (oistros), означающим в дионисийском круге неистовство и безумие, то распространяющая окрест, через влюбленного в нее Зевса и его представителя Гермия, влажное растительное изобилие, то окруженная засухой и пустыней в своем страстном странствии, призываемая кличами «iö, iö!» [247], рано сближенная и отожествленная с Исидой, бабка прадионисийских Данаид — являет множество черт, связующих ее с Дионисом. Как критская и вообще островная Ариадна к Дионису, так относится аргиво-эвбейская Ио к Зевсу-быку: она — менада пра-Диониса. Поэтому ориентирующиеся на Египет орфики были по-своему правы, провозгласив ее матерью второго, египетского Диониса [248]. В самом деле, «телец» Эпаф, рожденный Ио от Зевса в Египте, мыслится уже в пароде «Умоляющих», у Эсхила, дионисоподобным. Его дионисийскую природу обнаруживает и его «исчезновение» (aphanismos), и поиски за ним Ио. Ибо по Аполлодору (II, 1,3), «Гера поручила куретам сделать его невидимым (aphane poiesai, т. е. похитить в горную пещеру с лица земли, — pathos, равнозначный смерти), и они восхитили (ephanisan) его, но Зевс, узнав о том, убивает куретов, Ио же обращается искать сына». Возврат из пещеры — возрождение (palingenesia). По другой, орфически окрашенной версии (у Гигина), Титаны (т. е. дионисоубийцы) умерщвляют Эпафа, отожествляемого с Аписом — быком-Дионисом. Принадлежность Эпафа подземному царству свидетельствуется и мифом об одноименном герое, сыне Эреба и Ночи по Гомеру [249].