Дионис и прадионисийство

Вышеуказанное соединение символов быка (следовательно, и топора) и виноградной лозы характерно для эпохи перехода прадионисийской островной религии в Дионисову. Глубокое впечатление оставила эта пора на культах Тенедоса, государственным гербом которого был двойной топор (Tenedios pelekys — labrys). Человеческие жертвы тенедосскому Дионису — «Человекорастерзателю» (Anthröporrhaistes) продолжались и в историческое время [383]. Священное убиение тельца, обутого в котурны, родственное афинским Буфониям, уже отнесено на Тенедосе к Дионису [384], тогда как в Афинах жертва еще приносится Зевсу. Двуострая секира на монетах Тенедоса соединена с виноградной гроздью [385]. Дальнейшей стадией в развитии островного культа является полное приятие элементов женского триетерического оргиазма — усвоение плюща и тирса. Это слияние двух культов отразилось в митиленской легенде о Макарее (гл. I, § 5). Плющ древнее винограда во фракийско-парнасском культе и моложе винограда в культе островном [386]. Двойной топор сочетается в дионисийской Ольбии с бычачьими черепами, увенчанными гроздью и плющом [387].

2. Дельфин. Дионис морской

Дальнейшей особенностью островного культа являются символы, выражающие власть Диониса над морем. В этом круге представлений зооморфическим начертанием бога служит рыба или дельфин. Дельфины, путеводившие, по гимну к Аполлону Пифийскому, корабль критян в Дельфы для устроения Аполлонова святилища, были отданы тому, чей приход упредил Дионисово рождение, из сокровищницы символов критского прадионисийства. Впрочем, дельфин не всецело стал достоянием Аполлона-Дельфиния: Дионисовы права на него были неоспоримы вследствие исконной связи его с дифирамбом. В гомерическом проэмии, отражающем островной Дионисов культ, бог превращает своих ворогов, тирренских корабельщиков, в дельфинов; по закону дионисийского отожествления, супостат оргиастического бога — его двойник: итак, дельфин — сам Дионис.

Миф о тирренских корабельщиках пластически изображен на ротунде Лисикратова хорегического памятника. Что на такого рода сооружении представлен дионисийский миф, — естественно; но почему именно этот, а не иной? Конечно, не только вследствие технического удобства его рельефной трактовки по длинной ленте фриза. С идеей хора. непосредственно связывался образ любящих музыку и, в частности, флейты (philöidoi te kai philauloi, Ael. II 15) дельфинов, — поверие же об их любви к мелодиям флейт есть уже свидетельство их изначальной тотемической принадлежности культовому кругу дифирамба, — ассоциировался, далее, дионисийский лик спасенного дельфинами певца Ариона, сына Киклеева (от kyklios chores), учредителя дифирамбических хоров. Сказания же о тирренских пиратах и об Арионе суть разновидности одного дионисийского мифа, как и лесбийская легенда об Энале (Enalos). Нет основания объяснять выбор мифа намеком на дионисийскую феорию «священного корабля», так как именно мотив корабля не выдвинут скульптором. Причина, конечно, в том, что дельфин столь же знаменует дифирамб, сколь бык и секира. Оттого в проэмии, исполняемом на дифирамбическом празднике, рапсод поет о дельфинах; оттого и Арион спасен дельфинами; оттого дельфины оказываются любителями флейт; оттого истолкователи Симонидовой загадки (§ 1, прим. 2, стр. 124) думают о дифирамбе, видя сочетание двойной секиры с Арионовыми козлом и дельфином [388].