Дипломатическая кухня

Она действительно все решила. Блат в те годы процветал, но способы получения вознаграждения за оказание услуг отличались от распространенных ныне. Все было скромнее, участники комбинаций по «поступлению кого надо» старались все же соблюдать приличия. Схема была простой, отработанной до деталей, сбои случались очень редко. Должно было крупно не повезти, чтобы схема не сработала. Преподаватели института – через надежных знакомых – набирали группы школьников, выступая в качестве репетиторов. Официально эта деятельность была, разумеется, запрещена. Репетиторы брали за занятия деньги (обычно рублей десять за урок, то есть это было не дешево) и отрабатывали их, действительно занимаясь с абитуриентами соответствующими предметами: историей, географией, языками, натаскивали так, чтобы от зубов отлетало. Поскольку достать экзаменационные билеты заранее было невозможно, опирались на прошлогодние. Да и несложно было опытным преподавателям спрогнозировать вопросы. Однако на вступительном экзамене натасканному абитуриенту нужно было попасть к «своему» преподавателю. За репетиторство боролось несколько кланов. Попадешь к чужому – пролет, а дальше: «…а для тебя, родная, есть почта полевая».

В МГИМО тогда было три факультета. Факультет международных отношений (МО) – в чистом виде общеполитическое образование. Его закончили многие выдающиеся дипломаты, например, Лавров и Чуркин. Факультет международных экономических отношений (МЭО) – там был курс высшей математики, значит, это не для меня. Я до сих пор не понимаю, как я выпускной-то по алгебре в школе сдал. Факультет журналистики (МЖ) – нет публикаций. Но тут в год моего поступления неожиданно открылся новый факультет – международного права (МП). И я решил стать юристом.

Целый год меня натаскивали по русскому и литературе, истории и географии. Натаскали хорошо. Пошел я сдавать документы в приемную комиссию. И чуть не получил от ворот поворот. Для поступления в МГИМО надо было иметь два года комсомольского стажа. У меня был всего год и четыре месяца. Я и в пионеры вступил позже всех в классе. Так и подмывает написать, что уже тогда я был на инстинктивном уровне диссидентом, но врать не буду – просто принимали в пионеры по торжественным случаям, а я, как назло, в назначенные дни болел. Поэтому и в комсомол я вступил поздно. Мне сказали – стажа нет, документы не примем. Полевая почта вдруг стала пугающе близкой. Пришлось Альме пустить в ход свои связи: за меня заступились, сыграли свою роль и два языка в аттестате, да на счастье была у меня еще похвальная грамота от райкома комсомола за участие в игре «Зарница». Приняли у меня документы, экзамены я сдал на все пятерки. Проходной балл в тот год для школьников был 20 из 20. (Абитуриенты МГИМО делились на две категории: поступающие сразу после школы и так называемые производственники, имеющие не меньше двух лет стажа работы или отслужившие в армии, – для них проходной балл был ниже).

Есть и еще одна пикантная деталь. Моя мать категорически не хотела, чтобы я попал в армию, и, пока я учился в школе, добилась моего медицинского освидетельствования на предмет наличия у меня бронхиальной астмы. Меня обследовали в Боткинской больнице и нашли-таки то ли астму, то ли астматический бронхит – в общем, белый билет (т.е. кто не знает, освобождение от прохождения военной службы) был мне обеспечен.

Когда мы решили, что я пойду в МГИМО, тут-то и обнаружилась засада! В МГИМО брали только тех, у кого было железное здоровье, подтвержденное справкой формы 286 (что само по себе разумно, работать-то приходилось в разных, часто совсем не благоприятных климатических условиях). С белым билетом мне МГИМО не светило. Пришлось срочно отрабатывать назад – я пошел в военкомат и сказал, что хочу в армию, а злые врачи меня комиссовали. Военком страшно удивился. Тогда в армию вовсе не стремились попасть, наоборот – пытались откосить. Но раз сам пришел, меня опять отправили в Боткинскую и через две недели выдали заключение, что я для армии годен. Рисковал я при этом изрядно – не поступив, я попадал под ближайший призыв.

Поступив в МГИМО, я прошел первую точку бифуркации.

Сюрприз – новые языки

После поступления полагалось месяц отработать в стройотряде. А потом состоялось первое собрание студентов, на котором нам сообщили о распределении по языковым группам. В МГИМО было обязательным изучать два иностранных языка. Первый язык преподавался более интенсивно, занятия – каждый день, второй – обычно три или даже два раза в неделю. Второй язык начинали изучать со второго курса и на четвертом сдавали по нему выпускной экзамен, результат которого шел в диплом. Однако на моем курсе решили поэкспериментировать. Второй язык мы начали учить с первого курса и окончательный экзамен сдавали на пятом, перед самой защитой диплома. Тянуть два языка с самого начала для многих было слишком тяжело. Но для меня эксперимент оказался удачным – годы спустя я еще вполне свободно говорю на втором языке.