Дипломатическое развязывание русско-японской войны 1904-1905 годов

За истекшую до ультиматума неделю (6 - 13 января) ни Лондон, ни Вашингтон нисколько уже не заботили Гаяси. Но для дипломатии войны в эту неделю предметом заботы оставались еще Берлин и само Токио. В Токио "русофильская" группа Ито, приобщенная к "правительственным совещаниям", играла в них роль хотя и лояльной, но все же оппозиции. В Берлине послом был ее заложник, сын Ито, на которого Вильгельм 11 жаловался, что он "погрузился в полное молчание" +64. Между тем, до Гаяси дошел слух, будто Розен, передавая свой ответ Комуре, "намекнул, что в случае войны Россия может рассчитывать на поддержку Германии". Гаяси теперь (8 января) просил своего германского конфидента в Лондоне Экардштейна устроить так, чтобы германский посол в Токио "сделал там заявление о германском нейтралитете": "нынешний японский кабинет хочет войны, ибо иначе Япония упустит последний случай", а Комура опасается, что Берлин "неверно информирован о положении вещей" (сыном Ито). Намеки Розена "могли бы ослабить положение воинственного японского кабинета" +65. Берлин, разумеется, не надо было упрашивать, и уже 12 января Гаяси похвалялся тому же Экардштейну, что "после официальных заявлений Германии и США о строгом нейтралитете, а США даже о благожелательном нейтралитете, японское правительство ускорило елико возможно свои военные приготовления, и в течение 2 недель, весьма вероятно, более 100 000 войска будет расположено в Корее" +66. Значит, Берлин не подвел и мгновенно поддержал "воинственный" токийский кабинет. Оставалось - Токио. Но для Токио из Лондона Гаяси ничего больше сделать не мог: никакие лондонские аргументы не были действительны для группы Ито, именно в Лондоне видевшего главную пружину войны. Для Токио в эту же неделю (6 - 13 января) поработал в Петербурге Курино.

Не знаем, сам ли Курино искал свидания с Безобразовым, или тот по своей собственной инициативе влетел в японское посольство в Петербурге, не знаем также, что именно наболтал он там об истинной "политике русского правительства", но это было несомненно что-нибудь в стиле теории "концессии на Ялу" как "заслоне" против японцев, сказанное в защиту русского пункта о "нейтральной зоне": так поняли его в Токио +67. Это был "корейский" аргумент, которым можно было бы воздействовать на Ито как на представителя корейской малой программы. Но в данный момент этого было уже мало: "вокруг царя и Алексеева" шла ведь борьба, и русский ответ от 6 января давал знать, что "военная партия потерпела поражение" и что дипломатический рычаг перешел в руки Ламсдорфа. Обращаться к Ламсдорфу Курино было совершенно бесполезно: из этого многоопытного старого дипломата ничего острого и возбуждающего для внутреннего употребления в Токио не извлечешь. И Курино 11 января обратился за глубокие кулисы - к Витте за "частным интервью". Тот согласился - и оказалось, что это была истинная находка.

Витте заговорил с Курино как "простой наблюдатель", ибо "оба министра (он и Ламсдорф) полностью побеждены". "С этой точки зрения он может сказать, что вопрос сейчас в борьбе силы и упорства между обеими нациями. Он не придает никакой реальной или практической цены писаным, или устным заверениям и договорам. Заверения самого торжественного свойства были даны Россией. С тех пор обстоятельства переменились, а с переменой обстоятельств изменилась также и политика России. Это есть закон и это всегда будет законом. Вопрос не в том, что Россия или любая другая держава обязана делать по существующим обязательствам, а в том, что каждая держава может делать сообразно с силой, какой может располагать эта держава в данный момент. Теперь Япония не может до конца соперничать с Россией ни в отношении военных, ни морских, ни в отношении финансовых ресурсов. Предстоящее состязание будет благоприятно для России. Было бы неумно Японии верить в договоры или обязательства, которые будут связывать только на то время, пока баланс сил остается одинаковым. Когда Россия достигнет точки, где ее силы будут превосходить силы Японии, она приступит к защите своих собственных интересов сообразно с ее собственными идеями. Поэтому не очень-то выгодно Японии располагаться в Корее под предложенной защитой договоров. Япония должна удовольствоваться границей, которой Россия не может переступить, - это море. Что касается ее коммерческих интересов, они будут столь же хорошо или дурно обеспечены, как и ее интересы, какие у нее есть во Владивостоке и Сибири, где живет и благоденствует много японцев" (курсив мой. - Б.Р.).