Дипломатия Франклина Рузвельта

Промышленный рост Америки способствовал самоуверенности и эйфории. Летом 1944 года Рузвельт на встрече с печатью большого бизнеса припомнил время, когда все посчитали фантастической поставленную им цель производить 50 тысяч самолетов в год. "Ныне мы производим сто тысяч самолетов в год и мы продолжаем наращивать производство, мы продолжаем бить все рекорды".

Напомним, что немцам для успешного блицкрига на Западном фронте понадобилось в мае 1940 года 3 тысячи самолетов, две с половиной тысячи танков, 10 тысяч артиллерийских орудий и четыре тысячи грузовиков. За последующее пятилетие американцы произвели 300 тысяч самолетов, 100 тысяч танков, 372 тысячи артиллерийских орудий, два с половиной миллиона грузовиков, 87 тысяч военных кораблей, 20 миллионов автоматов и винтовок. Германское руководство могло бы повторить слова фельдмаршала Гинденбурга, сказанные по поводу американского военного производства в 1918 году: "Они поняли природу войны".

В период, когда германские подводные лодки топили суда общим водоизмещением 700 тысяч тонн ежемесячно, американцы дали одно из самых блестящих доказательств своего технического гения. Применив стандартизацию производства, они в 1944 году стали закладывать на верфях новые военные корабли каждую неделю. За первые 212 дней 1945 года было построено 247 кораблей. Американская индустрия показала чудеса эффективности. Военное ведомство запросило, нельзя ли перенести эту практику на производство самолетов. Специалисты, конечно же, сказали, что невозможно. Но "отец" конвейерного производства судов Кайзер вступил в долю с равным по предприимчивости партнером - Г. Хьюзом, и с конвейера пошли самолеты, среди которых сразу же выделились Б-17 ("Летающие крепости"). Это было то, с чем "не могли совладать молитвы японского императора, риторика Муссолини и производственный гений Альберта Шпеера", - пишет У. Манчестер.

Между 1941 и 1945 годами промышленное производство в США выросло на 90 процентов. И это на фоне экономических лишений остального мира.

Росла не только мощь США, но и их благосостояние. Доход, на душу населения увеличился с 1 тысячи долларов в год в 1940 году до 1300 долларов в год четырьмя годами позже. В США никогда не было столько занятых рабочих рук. Безработица, остававшаяся наследием "великой депрессии", "рассосалась": число безработных сократилось за указанные четыре года с 9 миллионов человек до 670 тысяч. Американский капитализм "решил" проблемы, над которыми он безуспешно бился предвоенное десятилетие. На внутреннем фронте царило своего рода "социальное перемирие" - численность забастовок упала до одной трети довоенного периода.

Важно отметить, что впервые в своей истории Америка стала в массовом порядке посылать своих граждан в униформе во все части света (бросок президента Вильсона в Европу в 1917 - 1918 годах был относительно краткосрочным и, разумеется, не таким масштабным). На заграничные форпосты выехали более 11 миллионов американцев. Поле деятельности было столь велико, что мужского населения Америке уже не хватало. Рузвельт и его военный министр Стимсон выступали за введение призыва в армию женщин.

В США осуществлялась грандиозная программа противовоздушной обороны. Корзины с песком и помпы для тушения пожаров стояли у всех домов. Но небо было чистым.

Рузвельт летом 1944 года был популярен. Возможно, именно это обстоятельство окончательно укрепило его решимость баллотироваться на четвертый срок.

Вот что представляет определенный интерес: согласно опросам общественного мнения, большинство американцев одобряло его "способность разрешить нынешние и будущие сложности", т. е. американский народ давал карт-бланш своему президенту. Только на такой основе можно было предаваться мыслям о самой радикальной перестройке международных отношений. Тогда создавался тот консенсус, который продержится потом еще два десятилетия и будет размыт лишь в ходе вьетнамской агрессии. Президент Рузвельт обращался к внешнему миру, имея солидную внутреннюю базу и общенациональную поддержку.

В отличие от советских людей (или англичан) американцы не имели непосредственного опыта военных лишений. И таковых, судя по сводкам с фронтов, не предвиделось. Представить себе нашествие врага в США было немыслимо даже в дни Пирл-Харбора. Решение будущих задач также не предполагало невероятных лишений. Только осознание массовости этого убеждения может приблизить к пониманию односторонности американской внешней политики, переходящей в самоуверенность. Этика эффективности заменяла стране пафос борьбы за справедливое дело, за выживание - что было характерно для европейских наций, борющихся с фашизмом. Уверенность в превосходстве американского менеджмента, разумного приложения ресурсов превращалась в уверенность в наличии адекватных американских ответов на основные мировые вопросы.