Дипломатия Франклина Рузвельта

Все эти обстоятельства и соображения сфокусировались в речи Гитлера перед рейхстагом 11 декабря 1941 года. Узнав о Пирл-Харборе, Гитлер 8 декабря покинул Вольфшанце и отправился поездом в Берлин. В принципе, он мог игнорировать трехсторонний пакт, нарушать свое слово ему уже приходилось. Да и потом, если следовать тексту этого пакта буквально, Германия и Италия должны прийти на помощь Японии только в случае нападения на нее. Пирл-Харбор никак не был случаем такого нападения. Так и советовали некоторые приближенные, лишь Риббентроп колебался в выборе позиции. Большинство не хотело иметь США открытым врагом, их у Германии было достаточно.

Между 8 и 11 декабря 1941 года в Берлине шли ожесточенные споры. Согласно найденным в Нюрнберге документам, Гитлер сказал, что "главной причиной" объявления войны Соединенным Штатам было то, что те "уже топили наши корабли. Они стали мощным фактором в этой войне и своими действиями они уже создали ситуацию военного характера". Многие американцы с большим основанием считали действия Гитлера глупостью колоссальных пропорций: "Наконец-то наши враги с неподражаемой глупостью разрешили наши дилеммы, заставили отбросить сомнения и колебания, объединили наших людей для долгой и тяжелой работы, которую требовали наши национальные интересы".

Гитлер посвятил речь вечером 11 декабря отличию своих взглядов от взглядов Рузвельта. Он начал с иронии в адрес того, "кто так любит балагурить у камина, в то время как наши солдаты сражаются среди снега и льдов, кто является главным преступником в этой войне". Гитлер заявил, что он считает Рузвельта "таким же сумасшедшим, каким был Вильсон... Вначале он вызывает войну, затем фальсифицирует ее причины и одевается при этом в одежды христианского лицемерия". В этой речи было много оценок и сравнений. "Величиной с целый мир дистанция разделяет идеи Рузвельта и мои. Рузвельт происходит из богатой семьи и принадлежит к классу, чьи дороги в демократиях облегчены. Я был ребенком в маленькой, бедной семье и должен был пробивать себе путь трудом и изобретательностью". В мировой войне у Рузвельта была приятная работа, а Гитлер мерз в окопах; после нее Рузвельт вошел в число верхних десяти тысяч, а Гитлер спустился на дно бедности. От сентиментальностей фюрер быстро перешел к делу: Германия воюет за свои права.

"И она обеспечит себе эти права даже если тысячи Черчиллей и Рузвельтов вступят в заговор против нее... Сегодня вечером американский поверенный в делах получил паспорта".

Весь состав рейхстага вскочил на ноги, слова вождя потонули в овациях. Между тем человек, от которого зависели судьбы Германии, сделал еще один роковой шаг к своей гибели. Объявление войны Соединенным Штатам означало, что все ресурсы этой огромной страны будут направлены на дело победы над агрессорами. Получив из Берлина объявление войны, Рузвельт послал письменную просьбу в конгресс, и тот признал состояние войны между США и Германией.

Итак, Соединенные Штаты вступили в мировую борьбу. Колебания и сомнения остались позади. Теперь перед президентом Рузвельтом стояла новая и необычная задача. Нужно было включиться в коалиционную войну и сделать это так, чтобы участники коалиции признали американское лидерство.

Война вторглась в быт Белого дома. Окна закрыли плотные темные шторы. Яркое внешнее освещение погасло. Охрана была удвоена. В соседнем здании министерстве финансов - начали создавать крупное бомбоубежище, но Рузвельт воспринял эту идею скептически. В дни, когда радио приносило одни лишь огорчительные новости, Рузвельт казался невозмутимым. В условиях крупнейшего международного кризиса он стремился взглянуть поверх обыденности, поверх дежурных новостей. Начинается новая дипломатическая борьба. Рузвельт желал стать главной победной силой. И до и после он часто говорил о покере. Теперь, в канун 1942 года, он начал игру с самыми большими ставками и твердо надеялся ее выиграть. Для этого выигрыша было необходимо последовательное осмысление текущей обстановки и реалистическое планирование.

Премьер-министр Черчилль, нет сомнений, искренне приветствовал нового могущественного союзника. Но также несомненно и то, что Черчилль всеми силами стремился избежать участи младшего партнера. Девятого декабря 1941 года Черчилль предложил президенту встретиться в Вашингтоне, "чтобы обсудить общий план ведения войны". Один из представителей британского имперского штаба осмелился посоветовать Черчиллю "не заглядывать в глаза" американцам, на что премьер ответил с особенным выражением лица: "Так мы говорили с Америкой в период ухаживаний; теперь, когда она находится в гареме, мы будем говорить с ней иначе".