Дипломатия греха

       - К нему бы я не сунулся, -признался я. - Не мой профиль. Я не знаю их законов, принципов, жизни. А тем, чего я не знаю, я не занимаюсь. Так можно только усложнить ситуацию.

       - А чего там требуется знать особенного? - в голосе иерея появились нотки, заставившие меня насторожиться. - Такие же преступники, как и все прочие. Бандиты, требующие денег, власти и выполнения поставленных условий. Добивающиеся этого всеми возможными способами. Убийцы.

      - Это другое направление, - упрямился я, интуитивно чувствуя подвох. - Я в этом ничего не понимаю, не знаю... И знать не хочу!

      - Это ты на всякий случай добавил? - улыбнулся иерей. - Коля, а скажи-ка мне, что бы ты стал делать, если бы... Если б преступники в целях устрашения начали отстреливать офицеров утро? Помнишь, как Ленька Пантелеев?

      - Я бы начал показательно отстреливать преступников... В целях устрашения, как маршал Жуков в Одессе.

      - Я серьезно.

      - А я шучу?..

      - Хм... А как ты относишься к братству офицеров вообще?

      - Что значит “братство офицеров”? - иронично усмехнулся я. Среди офицеров есть интенданты и коменданты в званиях майоров и полковников, есть начальники складов и канцелярская братия со звездочками на погонах, и я даже знал лично одного майора с интересной должностью: “начальник пионерского лагеря”. Если эту должность занимают люди, вышедшие на пенсию, или по состоянию здоровья я понимаю, но когда это обычные наглые и жирные канцелярские...

      - Тихо-тихо-тихо, - похлопал меня по плечу иерей. ­ Праведный гнев “боевого” офицера я понял. Но я о других офицерах. Знающих, с какой стороны у автомата прицел и чем пахнет иприт.

      - А почему ты спрашиваешь? Хорошо отношусь... Странный вопрос.

      - Ничего странного. Этот вопрос, так сказать, прелюдия. Позавчера я отпевал одного парня, капитана внутренних войск, участвовавшего в боевых действиях на территории Чечни...

      - Да, это по-настоящему погано - хоронить молодых парней. Грязная эта война, когда-нибудь то, из-за чего она началась, всплывет на поверхность и осядет на тех, кто ее развязал.

      - Он был убит не в Чечне. Его застрелили возле подъезда собственного дома, когда с женой и дочерью он возвращался после выходных с дачи. Машину расстреляли в упор, из автомата. К счастью, женщина и ребенок не пострадали. Парень прекрасно знал, на что способны пули из автомата Калашникова, и, уже раненный, выскочил из машины, отводя огонь от жены и ребенка. Они остались живы... А в него было выпущено две обоймы.

      - Поганая история, согласился я.

      - А его друг рассказал мне, что незадолго до этого, дней за тридцать, погиб еще один офицер, отличившийся в Чечне. Они даже были знакомы между собой по боевым командировкам. Этого взорвали в машине, когда он ехал записывать интервью для радио. Я заинтересовался одним общим, связывающим эти убийства звеном. Но об этом чуть позже. Вчера я проверил через старых знакомых по угро, сколько еще аналогичных убийств было в городе за последние три месяца. Оказалось, пять. И три из них, вне всякого сомнения, являются результатом деятельности одного или группы,

киллеров. Это серийные убийства.

      - Очень интересно для ФСБ или “убойного” отдела, ­ сказал я. - А вот зачем ты мне это рассказываешь? На впечатлительного ты не похож, да и впустую языком молоть не станешь... И все же заинтересовался этим делом. Что-нибудь слышал или догадываешься?

      - Догадываюсь, - кивнул Разумовский. - Здесь сложно не догадаться, когда тебя всеми силами к этой мысли подталкивают. Это акция устрашения. Рядом с каждым убитым лежал лист из Корана. Все убитые - отличившиеся в Чечне офицеры, за исключением одного журналиста, написавшего ряд довольно едких и изобличающих статей об этой войне.

      - Значит, этим делом уже занимаются спецслужбы. У тебя есть какая-то дополнительная информация? Нет. - Тогда нет смысла и возвращаться к этому. Тема и без того болезненная, чтоб трепать лишний раз. А на сегодня мне террористов хватит.

      - Я просто подумал, что ты захочешь присоединиться и поучаствовать.

      - Поучаствовать? - переспросил я. - В чем?

      - У меня есть очень интересная идея, - сообщил иерей. ­Уж больно меня задела за живое эта история. Я все же немало пороху понюхал, будучи офицером спецназа, и просто сочувствовать, не могу. Если все так, как я эту историю понимаю, то мой план может и сработать. Не получится - так не получится, но попытаться я хочу. Независимо от того, согласишься ты или откажешься, но я это сделаю.

      - Если идея хороша, почему бы не попытаться? Только почему ты не хочешь подарить ее спецслужбам?

      - Я дам им возможность поучаствовать. Тем более что без них мой план не сработает. Но идея моя, и в сторону Я не отойду. Просто я подумал, что ты захочешь присоединиться ко мне в таком деле.

      Я подумал и согласился:

      -Это и впрямь единственный случай, когда я не стану спорить с тобой. Считай, что завербовал добровольца. Только расскажи сперва, чтобы собираешься делать. Дело не такого порядка, чтоб шутить с ним.