Дипломатия и дипломаты. Из истории международных отношений стран Запада и России

Однако в 1827 г. после ухода лорда Ливерпуля с поста премьер-министра на британском политическом Олимпе случились серьезные изменения, которые значительно продвинули вперед карьеру лорда Пальмерстона. Сохраняя должность военного министра, он был введен в торийские правительственные кабинеты – сначала Каннинга (1827), затем – Годерича (1827–1828) и Веллингтона (1828–1830). В это время он сближается с группировкой «либеральных тори», возглавляемой будущим премьер-министром Джорджем Каннингом и отличавшейся более широкими либеральными взглядами по целому ряду проблем внутренней и внешней британской политики, чем основная (консервативная) часть партии тори. В 1828 г. из-за нежелания премьер-министра герцога Веллингтона обсуждать проблему частичного перераспределения парламентских мест Пальмерстон вместе с другими «либеральными тори» (еще их называли каннингитами, то есть последователями Дж. Каннинга) в знак протеста вышел из торийского правительства. После этого начинается естественное сближение Пальмерстона с партией вигов.

В феврале 1830 г., было отмечено первое серьезное внешнеполитическое выступление Пальмерстона в британском парламенте. Парламентская речь лорда была связана с резким обострением Восточного вопроса из-за русско-турецкой войны 1828–1829 гг. Пальмерстон обвинил торийское правительство герцога Веллингтона в пассивности по отношению к действиям России. По его мнению, Великобритания должна была смелее вмешаться в русско-турецкий конфликт, что могло бы спасти Турцию от поражения. Пальмерстон заявил, что турецкое поражение и заключение выгодного для России Адрианопольского мира создавали опасность появления русских войск в Турции и расширения русской границы в южном направлении, что явно не соответствовало британским интересам[955]. Очевидно, что уже тогда Пальмерстон рассматривал Россию как главного соперника Великобритании на Ближнем Востоке, явно опасаясь усиления российского влияния в этом регионе. Однако непосредственным разрешением Восточного вопроса он занялся лишь через несколько лет.

Речь Пальмерстона была замечена и вызвала положительный резонанс среди британской общественности, что, в свою очередь, пробудило у него вкус к занятию внешнеполитическими проблемами. С тех пор дипломатия стала его любимым делом. К тому же лорд обладал неплохими способностями к изучению иностранных языков, блестяще говорил на французском и итальянском.

В середине ноября 1830 г. после продолжительного кризиса пал торийский кабинет герцога Веллингтона. 20 ноября было объявлено о создании лидером вигов лордом Греем нового правительства, в котором Пальмерстон получил место министра иностранных дел. В правительственной декларации, изложенной 22 ноября в палате лордов, новый кабинет объявил главными принципами своей деятельности борьбу за избирательную реформу, усмирение народных волнений в стране, сокращение государственных расходов и мир с соседними государствами. С тех пор либерально-популистский лозунг «поддержания мира в Европе» стал основным принципом внешней политики лорда Пальмерстона. Респектабельная газета «Таймс» положительно оценила назначение лорда: «Пальмерстон имеет большой опыт в качестве главы трудного департамента и, как можно судить по его публичным заявлениям, является сторонником либеральной политики в отношениях с зарубежными государствами»[956]. Пальмерстон пришел в Форин оффис в 46-летнем возрасте, имея за плечами двадцатилетний опыт парламентской и государственной деятельности, в очень неспокойное для Европы время. Июльская революция во Франции нанесла мощный удар по Венской системе международных отношений, дав толчок развитию национальных движений в ряде европейских стран. В августе произошла революция в Бельгии, в конце ноября началось восстание в Царстве Польском. Бельгийский и польский вопросы стали стержневыми в европейской политике. Именно этими двумя проблемами в первую очередь пришлось заниматься Пальмерстону, сев в кресло руководителя британской дипломатии. И ему сразу же пришлось столкнуться с позицией России, по-своему видевшей решение бельгийского и польского вопросов.

В начале 30-х годов XIX в. состояние англо-русских отношений выглядело внешне весьма пристойно, Англия и Россия официально поддерживали дружественные отношения. Об этом свидетельствует послание английского короля Вильгельма IV российскому императору Николаю I от 29 июня 1830 г.: «По поводу моего вступления на трон этого королевства прошу Ваше Императорское Величество быть уверенным в моем постоянном желании развивать и поддерживать дружеские отношения и переписку, которые так счастливо существуют между нашими двумя коронами и которые я, со своей стороны, не хотел бы прекращать, так как они ведут к развитию и процветанию благосостояния Вашей империи»[957].