Дипломатия и дипломаты. Из истории международных отношений стран Запада и России

В британском же обществе на протяжении большей части правления королевы Виктории господствовали русофобские настроения, естественно усугублявшиеся в периоды обострения конфликтов интересов и открытых столкновений. Россия была конкурентом, и русофобия конструировалась искусственно. Образ врага из России создавался прессой, направляемой политической элитой, с единственной целью – добиться устранения экономического и политического конкурента в Европе. Одним из ярких ее идеологов в 1850-1860-х гг. был публицист Дэвид Уркхарт, фанатично настроенный против всего, связанного с Россией. Даже русских политических эмигрантов он обвинял в том, что они выполняют функции царских шпионов. Герцен, который, объективности ради отмечу, и сам не любил англичан («англичане просто низшая порода людей, они положительно глупы и удивительно дурно воспитаны»[295]), писал в одном из своих писем: «когда появляются сбежавшие из Бедлама сумасшедшие, вроде Уркхарта, который утверждает, что все русские – царские агенты, <…> то нечего удивляться, если и вам бросают обвинения» [296]. Черту под отношение англичан к русским в 1868 г. подвел беллетрист П.Д. Боборыкин: «англичане нас не любят вообще, то есть в массе»[297].

Были в среде британской элиты и русофилы, и то, что их количество росло, во многом стало заслугой неуемной энергии и усилий Ольги Алексеевны, быстро приобретшей у английской публики репутацию «негласной представительницы России». Впервые О.А. Новикова прибыла в Лондон в 1868 г. и сразу же получила приглашение посетить русское посольство, поскольку барон Ф.И. Бруннов – российский посол в Англии – был лично знаком с ее матерью. Приехав в Англию однажды, теперь зимние месяцы Новикова ежегодно проводила в Лондоне, а с 1873 г. уже практически постоянно жила там. В Лондоне ее круг знакомств, включавший бывшего посла Англии в России лорда Ф. Нейпира, австровенгерского посланника в Англии графа Бейста, депутата парламента Ч. Вильерса и других видных личностей, расширился. Так, в январе 1873 г. Бруннов на приеме в русском посольстве в честь принца Уэльского, будущего короля Эдуарда VII, познакомил Новикову с Б. Дизраэли и У. Гладстоном.

Апартаменты О.А. Новиковой располагались в аристократическом квартале Лондона, поблизости от редакций главных газет, и в определенные дни недели были открыты для приемов. Завсегдатаями ее гостиной стали военный историк А.-В. Кинглек, философ Т. Карлейль, физик Дж. Тиндаль, дипломат лорд Дж. Кларендон, поэт, литературовед, критик и публицист М. Арнольд, журналист Уильям Томас Стед, ставший ее ближайшим другом, и многие другие знаменитые ученые, политики, публицисты. С 1876 г. ее салон становится на какое-то время блестящим политическим центром, обретшим европейскую известность, местом встреч многих знаменитостей политического, церковного и литературного мира. Совпало это с очередным обострением «восточного вопроса». К салону О.А. Новиковой тяготели те, кто сочувствовал освободительному движению славян, а также представители во главе с Гладстоном либеральной оппозиции, оппонировавшей туркофильской политике кабинета Дизраэли: его отзыв “член парламента от России” (“М. Р. for Russia”) в связи с деятельностью Новиковой в этот период стал едва ли не комплиментом ей.

Тем временем в самой России росла волна сочувствия национально-освободительной борьбе сербов и черногорцев против османского ига. Создавались Славянские комитеты, собирались денежные пожертвования, на Балканы отправлялись добровольцы. Брат Ольги Алексеевны Николай Киреев под именем Хаджи Гирей втайне от своей семьи стал первым из них и геройски погиб 6 июля 1876 г. при штурме турецких укреплений. Помещенная в газетах лаконичная телеграмма: «Хаджи Гирей убит! Это был Николай Киреев», – сразила ее. «Эффект от смерти моего брата, – писала она в своих мемуарах, – был мгновенным и электрическим. Он был первым русским добровольцем, павшим по причине свободы – причину, которую люди в Великой Британии не могут и не могли бы понять»[298]. По собственному признанию О.А. Новиковой, смерть брата побудила ее взяться за перо и таким образом служить «славянскому делу», за которое погиб Н. А. Киреев. Утешением для нее было продолжать дело брата, служить его идеалам.