Дипломатия Симона Боливара

В обращении подчеркивалась мысль об открытости Венесуэлы для внешнего мира и выражалась надежда на понимание и поддержку ее справедливого дела. «Нации мира! Пусть Венесуэла воздаст вам должное за то, что вас не ввели в заблуждение уловки этих злодеев, которые пытаются дискредитировать нас… И если вы стремитесь к истине, то Каракас не только приглашает, но и преисполнен желания видеть людей, прибывающих в его порты, чтобы поселиться у нас и помочь нам своим умением и знаниями, не спрашивая при этом у них, в какой части мира они родились».

Столь подробному рассмотрению обращения есть одно оправдание: перед нами — первое развернутое изложение основополагающих принципов дипломатии национального освобождения Боливара.

Второе обращение к международной общественности последовало через полгода после первого. Манифест «К нациям мира о войне насмерть», обнародованный 24 февраля 1814 г., подписал Муньос Тебар. Эта дипломатическая акция диктовалась необходимостью разъяснить обстоятельства и причины, которые привели к крайнему ожесточению вооруженной борьбы между испанцами и патриотами и вынудили Боливара издать 15 июня 1813 г. свою прокламацию «О войне насмерть». «Справедливость требует возмездия, и необходимость диктует нам этот шаг…, — говорилось в прокламации. — Всякий испанец, который самым энергичным и действенным образом не борется за правое дело, будет считаться врагом и наказываться как предатель родины, а следовательно, расстреливаться. Тех же, кто перейдет в наши ряды с оружием или без него, кто будет помогать добрым гражданам в их усилиях сбросить гнет тирании, — тех ждет полное помилование».[89]

Ни один из декретов Боливара на протяжении всей его политической жизни не вызвал столь острой и противоречивой реакции как современников, так и представителей последующих поколений, в первую очередь исследователей его жизни. Одни убежденно доказывали, что это был шаг вынужденный и необходимый для успеха дела патриотов. Другие, особенно на Западе, не менее категорично осуждали с позиций гуманизма «войну насмерть» как варварский акт, несовместимый с человеческими нормами и установившимися обычаями.[90]

Неоспоримые факты требуют признать, что испанские колонизаторы на протяжении трехсотлетнего господства в Америке широко практиковали так называемый «закон конкисты», презрев все христианские заповеди и моральные нормы. На их совести — уничтожение многих индейских народностей, особенно на островах Карибского бассейна, где нельзя было скрыться от конкистадоров, разграбление огромных богатств, созданных трудом коренного населения, разрушение его неповторимой культуры. Любые выступления против испанского господства подавлялись жесточайшим образом. «Поджаривание» жертв на медленном огне, четвертование, разрывание осужденных на части пущенными бешеным аллюром лошадьми, выставление голов казненных на всеобщее обозрение — весь этот арсенал устрашения средневековой Европы был перенесен испанцами на американскую землю и применялся ими повсеместно. После начала войны за независимость испанские колонизаторы не изменили своей практике. Роялисты считали венесуэльских патриотов изменниками испанской короны, безбожниками, предателями, то есть людьми, стоящими вне закона, и расправлялись с ними жесточайшим образом без суда и следствия. Террор испанцев обрушивался не только на патриотов, взявшихся за оружие, но и на мирное гражданское население.

Следует сказать еще об одном обстоятельстве, сопутствовавшем испанскому террору. Под знаменами патриотов сражалась лучшая часть венесуэльской нации, вдохновляемая высокими идеалами свободы и независимости. Испанцы (их в Венесуэле было не более 5 тыс.) и мантуанцы — богатые землевладельцы, торговцы, клерикалы и чиновники, сохранявшие верность королю, — имели поддержку среди наиболее отсталых слоев населения, нередко охваченных религиозным фанатизмом. Чтобы держать их в узде и управлять ими, роялисты разжигали самые низменные страсти и инстинкты, сознательно толкали их на массовые грабежи, насилия, кровавые оргии.

Боливар и другие участники освободительного движения неоднократно во всеуслышание протестовали против развязанного роялистами массового террора, осуждали расправы над мирными жителями в районах военных действий. Но ничего не менялось. В этих конкретных условиях Боливар и обнародовал свою прокламацию.

Дело было не только в том, что многие патриоты требовали мести и ответных репрессий. «Война насмерть» должна была, по замыслам Боливара, создать непреодолимую пропасть между местным населением и колонизаторами, лишить испанцев возможности использовать венесуэльцев против венесуэльцев, превратить борьбу за независимость в общенародную войну против иностранных угнетателей, пробудив национальное самосознание венесуэльцев. До нас дошло немало документальных свидетельств того, что объявление «войны насмерть» было одобрено многими жителями Венесуэлы, хотя вооруженная борьба в стране после этого приняла еще более ожесточенный и беспощадный характер.