Дипломатия Симона Боливара

Тогда Ривадавиа представил Москере свой проект соглашения между двумя странами. В нем не осталось почти ничего от первоначальной версии, направленной представителем Боливара Буэнос-Айресу из Чили. После недолгих раздумий 8 марта 1823 г. Москера скрепил своей подписью аргентино-колумбийский Договор о дружбе и союзе, носивший характер общей краткой декларации. Он состоял всего из шести статей. В договоре заявлялось о заключении двумя странами «бессрочного оборонительного союза для защиты своей независимости от посягательств Испании или любого другого иностранного государства». При этом никаких конкретных обязательств участники договора на себя не принимали. Чтобы ни у кого не возникало сомнений на этот счет, было записано: «Осуществление этого союза будет регламентироваться специальным соглашением, учитывающим обстоятельства и ресурсы каждой из договаривающихся сторон». Через три месяца состоялась ратификация договора. Станет ли оборонительный союз политической реальностью? Ответ на этот вопрос предстояло искать в будущем.

Возвращаясь в Боготу, Москера сделал остановку в Гуаякиле и доложил Боливару о результатах своей дипломатической миссии. Они свидетельствовали о немалых трудностях на пути подготовки Панамского конгресса. Безоговорочную поддержку проект Боливара получил только со стороны правительства Перу. При благоприятном развитии событий в Чили можно было надеяться на ее участие. Что касается Буэнос-Айреса, то, по всей вероятности, его правительство собиралось остаться в стороне. Это был тревожный симптом. От слова Ла-Платы зависело немало.

Дипломатическая миссия Санта-Марии в Мексику также встретилась с немалыми трудностями. Освобождение этой страны от испанского владычества явилось результатом многолетней борьбы мексиканского народа во главе с Идальго, Моралесом и другими выдающимися руководителями патриотов. Их героические усилия расшатали устои колониального режима и подготовили его ликвидацию. Однако им не удалось довести дело до окончательной победы. Плодами их самоотверженной борьбы воспользовались консервативные силы под предводительством полковника Агустина де Итурбиде. Провозгласив в сентябре 1821 года независимость Мексики от Испании, они одновременно объявили об установлении в стране конституционной монархии. Когда Санта-Мария прибыл в Мехико, в Национальном конгрессе, заседавшем в столице, происходили жаркие баталии между приверженцами монархии и сторонниками республики. Власть находилась в руках Регентского совета и его председателя полковника Итурбиде, фактически правившего единолично. Во время первой аудиенции Санта-Мария вручил послание Освободителя, который поздравлял Итурбиде с победами в борьбе за независимость, одержанными мексиканскими патриотами под его командованием, и высказывал пожелание, чтобы «Колумбия и Мексика выступали на международной арене, связанные прочными узами и сердечным согласием» [259]. Вскоре, однако, Санта-Марии пришлось прервать начавшиеся переговоры.

В ночь на 19 мая 1822 г. в столице Мексики произошел бескровный государственный переворот. Под давлением войск столичного гарнизона группа депутатов Национального конгресса провозгласила Итурбиде императором Мексики под именем Агустина I. Не имея полномочий для заключения договора с монархическим режимом, Санта-Мария обратился в Боготу за новыми инструкциями.

Такой поворот событий в Мексике не был полной неожиданностью для Боливара. Несколькими годами ранее Освободитель высказал предположение: если руководство мексиканскими патриотами окажется в руках креолов- военных, в большинстве своем принадлежавших к аристократии, они попытаются установить в Мексике монархический режим. К великому сожалению, этот прогноз оказался пророческим, и теперь президенту Великой Колумбии, убежденному республиканцу, предстояло определить свою позицию.

Заняв мексиканский трон, Итурбиде через десять дней, 29 мая 1822 г., направил Боливару послание, в котором новоявленный монарх сообщал, что «волей армии и народа» он поставлен во главе империи. «Мексика, – говорилось в послании, признает Колумбию суверенной республикой и предлагает ей вечную дружбу».

Официальная реакция Колумбии, отражавшая прежде всего позицию Боливара, была весьма сдержанной. Если до переворота Освободитель посчитал возможным обратиться к Итурбиде с личным посланием, то теперь он поручил генеральному секретарю правительства Колумбии X. Г. Пересу написать ответ императору Мексики и адресовать его министру иностранных дел этой страны. В документе содержались обычные для дипломатического протокола заверения в дружественных чувствах Колумбии и ее президента в отношении императора Мексики [260]. При этом ответ был отправлен с большим опозданием – только в марте 1823 года, когда режим Итурбиде доживал последние дни.