Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди

— Так зачем это? — я показал на блюдо.

— На всякий случай, — спокойно ответил секретарь парткома.

Через много лет я встретился с Тикуновым. Тогда он был послом в Камеруне. Я часто бывал в Камеруне, и он всегда приглашал меня к себе домой.

Однажды я рассказал ему историю с обедом. Он ответил:

— А я иногда неожиданно приезжал.

— Сколько раз? — спросила его жена.

Он подумал и ответил:

— Ни разу.

468. Крах эгоиста

Однажды я явился домой в три часа ночи.

— Заседание бюро затянулось, — объяснил я Ларисе.

По ее лицу я понял, что она не поверила. Но через несколько дней я показал ей «Известия», где был напечатан фельетон «Крах эгоиста», начинавшийся словами: «До двух часов ночи заседали члены бюро Фрунзенского райкома комсомола Москвы».

Заседание было бурным. Научный сотрудник Института экономики — то ли социализма, то ли капитализма — на вечере пригласил танцевать свою коллегу. Она отказалась, и он врезал ей пощечину. Все члены бюро института, одни представительницы слабого пола, с жаром требовали его исключения из комсомола. Спор возник из-за формулировки: я считал его поступок просто хулиганством, но молодые ученые леди смотрели шире — они находили в мордобое воплощение его эгоистической натуры. В конце концов, моя взяла — его исключили за хулиганство. На заседании присутствовала корреспондент «Известий», она стала на женскую сторону, думаю, потому что иначе написать «проблемную» статью у нее не получилось бы.

У истории есть продолжение, и не одно. Свирепые девы из бюро настояли на привлечении хулигана к уголовной ответственности. И он получил год тюрьмы. Но когда женщины увидели, как у них на глазах в зале суда на парня надели наручники и увели, их сердца сразу же преисполнились жалостью. На следующий же день ученые дамы появились в моем кабинете и потребовали отдать арестованного им на поруки. Особенно настаивала на том, чтобы ей отдали хулигана на поруки, сама жертва.

— Через год, — резонно ответил я.

Они отправились в «Известия». В том, что парня посадили, они считали виновной только корреспондентку, что в принципе соответствовало истине. Шумели они солидно и долго.

Но самый конец истории оказался неожиданным. Узнав, что парень — специалист по статистике, в Бутырках ему предложили заниматься какими-то статистическими расчетами. Он так хорошо справился, что после освобождения его оставили работать в тюрьме, и через два года он защитил диссертацию. Мне рассказывали, что через пять лет его видели в форме майора милиции.

469. Я — грустный секретарь

Однажды и я попался на примитивный журналистский крючок.

В начале семидесятых в моду входили всякого рода опросы. Наш райком решил не отставать, и я подписал текст такого опроса. Естественно, ответы предлагались самые разные. Например, на вопрос «Ваше отношение к комсомольскому собранию?» наряду с ответами «Интересное мероприятие», «Крайне необходимое мероприятие» предлагался ответ «Ненужное времяпрепровождение». Среди ответов на вопрос «Помогает ли вам комсомол в работе?» предлагался и ответ «Только мешает», а на вопрос «Кто у вас секретарь комитета комсомола?» — ответ «Карьерист».

Каково же было мое изумление, когда в популярном тогда «Крокодиле» я прочел фельетон под названием «Грустный секретарь», где было сказано о секретаре райкома (не забыли упомянуть фамилию), который полагает, что «комсомол только мешает работать, комсомольское собрание — это «ненужное времяпрепровождение», а секретарь — «карьерист». И ни слова о том, что это всего лишь варианты ответов на вопросы анкеты.

470. Поющий член бюро

Член бюро райкома Виктор Кобенко окончил Гнесинский институт по классу «пение». Тенор у него был прекрасный. Но пошел он по комсомольской линии.

Однажды возвращались мы утром с одного мероприятия, изрядно помятые, человек пять: члены бюро и секретарь.

В метро было много народу, и кто-то из нас громко предложил:

— Может быть, Витя что-нибудь споет.

Внешне Витя меньше всего походил на лирического тенора. И реакция пассажиров была единодушной: вам бы лучше помолчать.

Но не тут-то было, и Витя начал:

— Скажите, девушки, подружке вашей…

Вагон замер. На следующей станции несколько человек не вышли из вагона. «Мы тебя, парень, послушаем».

Недавно я узнал, что Виктор стал председателем Литфонда и погиб в очень сомнительной автокатастрофе.

471. О вреде пения гимна

Партийные конференции обычно заканчивались пением «Интернационала».

Однажды я был гостем на партийной конференции в Свердловском районе. Секретарь объявил, что заседание закрывается. Зазвучала мелодия «Интернационала», и люди начали быстренько смываться, чтобы не ждать очереди в раздевалке. Я решил не толкаться, спокойно допел «Интернационал» и не торопясь спустился в раздевалку. Там меня ждал неприятный сюрприз: мою шапку украли. И я в двадцатиградусный мороз возвращался домой без головного убора. Люди смотрели на меня с удивлением.

— Не холодно? — спросила меня в метро участливая бабка.

— А у нас в Сибири все так ходят, — гордо ответил я.

С тех пор я никогда не пел «Интернационал» на конференциях.

472. Черный список