Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди

Я знал. Это рутинный вопрос. Советский Союз был заинтересован в скорейшей ратификации таких договоров, и послам ставилась задача «всемерно способствовать ратификации».

— Но ты не знаешь, что президент спросил его, может ли он в случае ратификации этих договоров рассчитывать на официальный визит в СССР.

Этого мне посол не рассказывал. Володя продолжал:

— И наш посол пообещал ему.

— Это крупная глупость, — сказал я. (В то время престарелый Брежнев отказывался принимать с официальным визитом даже глав крупных государств.)

— Верно, — подтвердил кубинец. — Наши разведчики это знают.

— Но это не главное, — продолжал Володя. — Сегодня президент подписал все договора. Завтра он вызовет нашего «Петрушку» и потребует официального визита в Москву.

Кубинец подтвердил.

— Будет скандал, — предположил резидент.

— И не просто скандал, — ответил я, — а очень большой скандал.

324. Шутки с престарелым Брежневым плохо кончаются

На следующий день президент действительно пригласил посла. Тот, вернувшись, сказал мне, что речь шла о поставках советского вооружения.

— Можно, я вместо вас поеду в Яунде, — вежливо попросил он.

Отвозить и привозить дипломатическую почту мы ездили парами: один раз — я и Володя Кулаков, следующий раз — посол и Володя Черняков. Сейчас была моя очередь. Я, разумеется, согласился.

Вернулся он веселым:

— Теперь я могу вам рассказать, в какое я попал тяжелое положение и как из него вышел.

А вышел он так. Он попросил пригласить президента в СССР на «отдых и лечение». Такое практиковалось часто.

— И что дальше? — спросил я.

— Он приедет в Москву, попросит встречи в Брежневым. Ему скажут, что Брежнев болен, и он успокоится.

Через месяц мы получили телеграмму: «Президент Сан-Томе может прибыть на отдых и лечение».

И президент поехал, будучи уверенным, что едет с официальным визитом. Готовились бумаги, писались справки.

Вот что мне потом рассказал заведующий Вторым африканским отделом Вениамин Лихачев, который вместе с первым заместителем заведующего Международным отделом ЦК КПСС Кареном Брутенцем встречал президента в аэропорту:

— Когда мы поняли, что посол обещал официальный визит, Карен мне сказал: «Если кто-нибудь про это узнает, мы с тобой сами загремим в это Сан-Томе. Делаем вид, что ничего не понимаем».

Так и сделали. Президента отправили в Крым. Он каждый день спрашивал, когда его примет Брежнев, ему отвечали: «Он плохо себя чувствует».

По возвращении в Сан-Томе президент разорвал все договоры.

Через несколько недель уехал я, а еще через пару месяцев посла отправили на пенсию. Договоры не восстановили.

325. Зеленые кофейные зерна

Я окончательно улетал из Сан-Томе. Я уже готовился идти на посадку, как меня предупредили: приехал министр иностранных дел.

— Я хочу сделать вам на прощание подарок, — министр протянул мне маленький мешочек.

В самолете я открыл мешочек. Там оказались зеленые кофейные зерна.

На Сан-Томе мы привыкли к кофе высочайшего качества. И не только к кофе. Местная кока-кола делалась из настоящих орехов кола и местной родниковой воды; она была совершенно не похожа на ту, что продается в бутылках.

В Москве Лариса обжарила зеленые зерна, и ни с чем не сравнимый запах кофе наполнил квартиру.

Я знал, что пить кофе, приготовленный из обожженных зеленых зерен, надо осторожно, он не прошел выжимку кофеина. В Алжире в ночных клубах подавали кофе без кофеиновой выжимки. Однажды мы с другом выпили две больших чашки такого кофе в клубе, который утром работал как кафе. После этого мы долго приходили в себя: пульс доходил до двухсот ударов в минуту. Такой же случай произошел с Ларисой и с женой Саши Авдеева Галиной. Они выпили по чашке такого кофе.

— У него какой-то горький привкус, — говорили они.

Кофе, который мы приготовили из подаренных министром зерен, тоже имел горьковатый привкус.

Через месяц к нам пришли знакомые:

— У вас в квартире пахнет кофе.

Слабый запах кофе оставался в квартире в течение почти двух месяцев.

8. Как меня позвала труба

8.1. Армия есть армия

326. За решеткой

В далеком 1953 году я был зачислен слушателем на первый курс Военной академии химической защиты, уж не обессудьте, имени К. Е. Ворошилова. Какое отношение имел Ворошилов к военной химии, никто не знал.

Примерным поведением в армии я не отличался. За драку с милиционером отсидел пять суток на гауптвахте. За побег из госпиталя через крышу на глазах у изумленной публики получил еще пять суток, правда, условно.

На гауптвахту я попал вместе с моим товарищем Львом Джиндояном, которого за сутулость и черные волосы прозвали Хомичем.