Дипломная работа

Так вот, в молодости Боба Ивановича как подростка постиг любовный зуд. Всё тело его ныло, а душа требовала любви. Причем это уже была не та отроческая любовь, которая довольствуется лишь ахами, телефонными разговорами и рассматриванием своей зазнобы издалека. Это была настоящая подростковая любовь, когда всё тело напряженно ноет и хочется лопнуть, но любить здесь и сейчас, любить по-настоящему, по-взрослому и немного даже похабно. Хотелось-то хотелось, но предложить данную похабщину девушкам было стеснительно. А как быть? Ведь тело просит.

И вот молодой Боб решил обратиться к относительно молодому ещё Марсу.

— Марс, дружище, скажи, а как это — быть с девушками?

— Ох, голуба, душа моя, все они бабы — стервы.

— Я ж у тебя спрашиваю про девушек, Марс.

— С девушками ещё проще, все они проститутки, о-хо-хо.

Такую дикую картину мира нарисовал Марс Бобу. Понятно было, что надо действовать решительно и незамедлительно — раз девушки и правда такие.

И вот стоит молодой Боб на остановке, ждёт троллейбуса, а любви-то хочется здесь и сейчас. И вот подходят к остановке разные девушки и женщины, а Бобу с каждой из них любви хочется.

«Эх, вот бы с этой! Хотя она, видимо, баба, а значит стерва. Да пофигу мне. А может с этой — ничего такая девушка, или с той?»

И от обилия женского полу у Боба закружилась голова. Господи, ну как же ему быть, ведь с каждой любви хочется! И все такие красивые, такие чудесные. И тут вдруг одна из них, самая красивая, решительно подходит к Бобу и говорит:

— Молодой человек, у вас закурить не найдётся?

— Здесь и сейчас? — переспрашивает Боб.

— Какой забавный! Конечно, здесь и сейчас.

А надо сказать, что Боб тогда ещё не курил. Он вообще никогда не курил, но тогда ещё была надежда, что он закурит. Но так как сигарет у него не было, то и надежда эта была хлипкая.

— Знаете, а у меня нету сейчас и здесь сигарет… а может… может…

— Ну, хорошо, дурашка, уговорил. Пойдём во двор.

Боб чуть не подпрыгнул от радости: «Наконец-то! Да свершится акт любви!» — прокричал он, но про себя, естественно: чтоб удачу не спугнуть.

А удача шла чуть впереди, и с ней происходили неприятные метаморфозы. Сначала Боб увидел, что её остроносые сапоги перестали гармонировать со спортивным костюмом. Потом её выбеленные волосы показались Бобу слишком редкими. Вдобавок и голос девушки как-то охрип, приговаривая:

— Сейчас, сейчас, потерпи дружок.

Когда Боб и девушка зашли в расщелину между домами, то девушка обернулась и крепко прижалась к Бобу.

— Наконец-то мы одни, — прошептала она. — Давай же здесь и сейчас!

Но Боб уже не был уверен, что здесь и сейчас ему так надо. Это было гораздо похабнее его самых похабных фантазий.

— Погоди, я даже не знаю, как тебя зовут, — сопротивляясь, сказал Боб.

— А какое это имеет значение? Ну, Люся.

— Люся?! — это уже переходило всякие границы. — Знаешь что, Люся, прости меня, пожалуйста, но не здесь и не сейчас. И, пожалуй что нигде и никогда. Прощай! — крикнул Боб и убежал.

После этого случая любовный зуд пошёл на спад.

Пёс

Марс Марсович был тоскливым пессимистическим старцем. А всё оттого, что он часто задумывался о жизни и месте в ней человека. И сколько он ни задумывался, всегда приходил к выводу, что места для человека в жизни нет.

Птичка сама по небу летит, если не в клетке, пчелка самостоятельно выбирает, на какой цветок ей сесть, собачка живет, как знает, — и всё у них получается легко и свободно. Один лишь человек всё время держит себя в рамках и ничего не может сделать по собственному желанию.

Всё начинается прямо с утра: человек просыпается и сразу же становится несвободным, сразу же от него ничего не зависит. Его подхватывает река-жизнь и несёт, как трухлявое бревно, как фекалию какую-нибудь; несет, не поймёшь куда. Человек умывается, чистит зубы и надевает костюм или джинсы. Никаких мыслей: всё происходит автоматически. Человек выходит из дому и направляется к остановке. Человек протискивается в троллейбус и, зажатый, едет до метро. Человека выносит из троллейбуса и тащит в подземный переход.

По переходу идут люди: справа — вперёд, слева — назад. И только в центре этого потока лежит что-то чёрное. Люди обходят чёрное автоматически, не замечая. Что это — шапка? Нет, не шапка: это лежит, свернувшись, чёрный пёс. Когда он лёг? Давно? Только что? Жив ли он, умер?

Марс Марсович проходит мимо пса, понимая, что жизнь так и осталась загадкой.

Эксперимент

Однажды Боб Иванович и Марс Марсович решили провести эксперимент. Боб Иванович, по натуре оптимист, говорит:

— Я верю в человечество и во всё хорошее, что есть в нём.

А Марс Марсович, пессимистически настроенный старец, отвечает:

— Человечество ничто. Тлен, брен и хрен. Я не дам за него ни гроша.

— Уважаемый Марс Марсович, я с вашей точкой зрения решительно не согласен, — возмущается Боб Иванович.

— А от вашего согласия, к сожалению, ничего не зависит, — грустно замечает Марс Марсович.

И порешили тогда они провести эксперимент, чтоб окончательно доказать друг другу, что же есть человечество. Заказали небольшой видеозал и пригласили туда часть человечества.