Директива Джэнсона

– Как будто он предвидел твои возможные действия и заранее принимал необходимые меры.

– Ну да, именно так.

– С точки зрения тактики очень разумное решение. Какими бы ни были его причины, он должен был убрать тебя или заложника. Ему едва не удалось расправиться с обоими. Хладнокровное убийство коллеги означало, что эти ребята не могли позволить тебе уйти с живым заложником – в первую очередь ими двигали соображения секретности.

– Знаешь что я тебе скажу – мне от всего этого становится не по себе, – заметила Джесси. – Эти намеки на Кон-Оп. Создается впечатление, как будто все против нас. Я вспоминаю слова этого кретина из архива насчет уничтоженных документов. Что-то в том духе, что огонь и вода полные противоположности, но оба являются врагами.

Местность становилась все более пересеченной; когда не осталось даже жилых башен советской эпохи, они поняли, что приближаются к месту назначения. Деревня Молнар была расположена на берегу реки Тиссы, между Мишколчем и Ньередьхазой. В шестидесяти милях к северу была Словацкая республика; в шестидесяти милях к востоку начиналась Украина, а прямо под ней Румыния. В различные исторические эпохи все эти государства были захватчиками – геополитическими хищниками. Горные хребты определяли русло реки; они также определяли путь армии, двигавшейся с Восточного фронта в сердце Венгрии. Пейзаж был обманчиво прекрасен; изумрудно-зеленые холмы уходили вдаль к невысоким голубоватым горным хребтам на горизонте. Тут и там какой-нибудь холм возвышался над своими соседями; внизу ступенями террас поднимались виноградники, оставлявшие самую вершину густым зарослям деревьев. Но земля тоже была покрыта шрамами, как видимыми, так и скрытыми от человеческих глаз.

«Лянчия» проехала по мосту через Тиссу – по мосту, когда-то соединявшему две половины деревни Молнар.

– Невероятно, – сказала Джесси. – Она исчезла. Как будто по мановению волшебной палочки.

– Это было бы гораздо гуманнее по сравнению с тем, что произошло на самом деле, – заметил Джэнсон.

Он прочитал, что зимним днем 1945 года части Красной Армии спускались с этих гор, а одна из гитлеровских дивизий решила устроить им засаду. Когда советская артиллерия выехала на дорогу вдоль берега Тиссы, немецкие солдаты и бойцы отрядов «Скрещенные стрелы»[48] попытались отсечь ее от главных сил. Это им не удалось, но русские понесли большие потери. Командование Красной Армии решило, что жители деревни знали о засаде. Венгерским крестьянам надо было преподать хороший урок, заставить их заплатить кровью. Деревня была сожжена дотла, а ее жители перебиты.

Изучая подробные карты гор Букк, Джесси обнаружила, что в том месте, где на довоенных картах была изображена деревня, на послевоенных атласах не было ничего. Она исследовала плотно покрытые топографическими значками листы в мощную лупу, отмеряла расстояния чертежной рейсшиной: ошибки быть не могло. Отсутствие Молнара было красноречивее наличия деревни.

Они подъехали к придорожной закусочной. У длинной бронзовой стойки сидели двое мужчин, потягивая светлое пиво. Их одежда выдавала в них крестьян: застиранные бурые рубашки и старые синие джинсы, точнее советский эрзац. Они никак не отреагировали на появление двух американцев. Бармен молча проводил Джэнсона и Джесси взглядом. На нем был белый фартук; он старательно оттирал стойку грязным полотенцем. Большая залысина и темные мешки под глазами старили его.

Джэнсон улыбнулся.

– Вы говорите по-английски? – спросил он бармена.

Тот кивнул.

– Видите ли, мы с женой туристы, осматриваем достопримечательности Венгрии. Но при этом мы также ищем свои корни. Вы понимаете?

– Ваша семья есть из Венгрии? – бармен говорил по-английски с сильным акцентом, но быстро.

– Моя жена родом отсюда, – уточнил Джэнсон.

Улыбнувшись, Джесси кивнула.

– Прямой потомок мадьяр.

– Понятно.

– Согласно семейному преданию, ее прадедушка родился в деревне Молнар.

– Ее больше нет, – сказал бармен. Джэнсон пришел к выводу, что он гораздо моложе, чем казалось на первый взгляд. – Как фамилия?

– Киш, – сказал Джэнсон.

– В Венгрии Киш – как Джонс в Америке. Боюсь, информации есть очень мало.

У него был спокойный, вежливый, сдержанный голос. Джэнсон решил, что этот человек определенно не похож на обычного сельского бармена. Когда он отступил назад, стала видна грязная горизонтальная полоса, пересекающая фартук в том месте, где его солидное брюшко терлось о стойку.

– Интересно, а здесь не осталось никого, кто помнил бы старые времена? – спросила Джесси.

– Кто здесь есть еще? – В этом вопросе прозвучал вежливый вызов.

– Ну… быть может, один из этих господ?

Бармен указал на одного из посетителей подбородком.

– Он даже не настоящий мадьяр. Он палоч. Очень старый диалект. Я его понимаю плохо. Он понимает наше слово «деньги», я понимаю его слово «пиво». Так мы и разговариваем. Больше я ни о чем его не спрашиваю. – Он перевел взгляд на второго крестьянина. – А это русин. – Бармен пожал плечами. – Больше я ничего не говорю. Его форинты не хуже, чем у других.