Директива Джэнсона

– Ты широко раскрываешь глаза, заливаешься краской, а сердце у тебя начинает бешено колотиться. – Взяв его ладонь, Джесси прижала ее к своей шее. – И со мной творится то же самое. Ты чувствуешь?

– Оперативный агент не должен делать никаких предположений, – сказал Джэнсон.

Однако он ощутил под теплой, шелковистой кожей пульсирующую жилку, кажется, бьющуюся в такт его сердцу.

– Я вспоминаю то, что ты написал как-то по поводу международной связи спецслужб: «Для того чтобы работать вместе, стать союзниками, очень важно честно и открыто обсудить все неразрешенные спорные моменты».

В ее глазах зажглись веселые искорки. И что-то более нежное, теплое.

– Просто закрой глаза и думай о своей стране.

Шагнув к нему, Джесси распахнула халат. Ее грудь торчала двумя куполами идеальной формы, соски набухли в напряжении. Наклонившись к Джэнсону, она обхватила руками его лицо, глядя ему в глаза.

– Я готова принять твою дипломатическую миссию.

Джесси начала расстегивать его рубашку.

– В уставе есть статья, запрещающая братание.

Она зажала губами его рот, останавливая неискренние возражения.

– Ты называешь это братанием? – спросила она, одним движением сбрасывая с плеч халат. – Ну же, всем известно, как глубоко в тыл может проникать агент Пол Джэнсон.

Джэнсон ощутил нежный аромат, исходящий от ее тела. Губы Джесси были мягкими, сочными и влажными; они скользнули по его лицу к губам, предлагая им раскрыться. Ее пальцы нежно гладили его щеки, скулы, уши. Джэнсон чувствовал ее грудь, нежную и упругую, вжавшуюся в его тело, ее ноги, обвившие его бедра, равные им по силе.

И вдруг Джесси задрожала и судорожно стиснула его в своих объятиях. С ее уст сорвались конвульсивные всхлипывания. Джэнсон нежно отстранил ее лицо и увидел, что оно мокрое от слез. Он увидел в глазах Джесси боль, боль, усиленную страхом и стыдом за то, что она проявила слабость.

– Джесси, – тихо прошептал Джэнсон. – Джесси…

Беспомощно покачав головой, она прижалась щекой к его мускулистой груди.

– Я никогда не чувствовала себя такой одинокой, – выдавила она. – Такой перепуганной…

– Ты не одна, – попытался успокоить ее Джэнсон. – А страх – это то, что позволяет нам оставаться в живых.

– Ты не представляешь себе, что значит настоящий страх.

Он нежно поцеловал ее в лоб.

– Ты ничего не поняла. Я боюсь всегда. Как я уже сказал, именно поэтому я до сих пор жив. Именно поэтому мы с тобой встретились.

Джесси порывисто привлекла его к себе.

– Возьми меня, – прошептала она. – Я хочу ощутить то, что чувствуешь ты. Прямо сейчас.

Два сплетенных тела упали на неразобранную кровать, распаленные страстью, близкой к отчаянию, и, извиваясь и содрогаясь, двинулись навстречу единению плоти.

– Ты не одна, любимая, – пробормотал Джэнсон. – Теперь мы вместе.

Городок Орадеа на самом западе Румынии, в трех часах езды на машине от Шарошпатака, подобно многим городам Восточной Европы, сохранил свою красоту благодаря послевоенной нищете. Восхитительный курортный комплекс у источников минеральных вод с прекрасными дворцами и парками уцелел только потому, что не нашлось средств, чтобы его снести и построить на этом месте безликие утилитарные здания, так любимые коммунистическим блоком. Для того чтобы понять, какая участь миновала Орадеа, достаточно было взглянуть на унылый индустриализм аэропорта, неотличимого от сотен таких же, разбросанных по всему континенту.

Однако для насущных задач это было как нельзя лучше.

На летном поле у пятого терминала человек в желто-синей форме прижимал к груди папку, спасая листы бумаги от резких порывов ветра. Грузовому лайнеру компании Ди-Эйч-Эл, переоборудованному «Боингу-727», предстояло совершить прямой рейс до международного аэропорта имени Даллеса, и инспектор совершал вместе с пилотом предполетный осмотр. Список был длинным. Затянуты ли надлежащим образом масляные колпачки? Все ли в порядке с двигателями? Нет ли посторонних предметов в воздухозаборниках? Правильно ли установлены предохранительные чеки шасси? Какое давление в шинах? Исправны ли элероны, закрылки и рули высоты?

В последнюю очередь был проверен груз. Остальные техники отправились осматривать небольшой поршневой самолетик, выполнявший местные рейсы из аэропорта Орадеа. Наконец пилот получил разрешение на взлет; никто не обратил внимания на то, что человек в желто-синей форме остался на борту.