Директива Джэнсона

Джэнсон прошел по зарослям камыша к берегу, неровной бурой полоске камня, песка и раздавленных ракушек. Несмотря на то что у него на ногах были ботинки на толстой подошве, он бесшумно наступал на сырой песок. Коттедж едва возвышался над землей, что еще больше усложняло задачу тем, кто пришел сюда с недобрыми намерениями. С другой стороны, это же самое обстоятельство укрывало Джэнсона от глаз тех, кто находился в коттедже, до тех пор, пока он оставался на берегу.

Жаркое солнце припекало в затылок, и светлая хлопчатобумажная рубашка скоро промокла от пота и капель соленой воды, приносимых с моря ветерком. Время от времени волна нежно откатывалась назад, позволяя Джэнсону разглядеть под поверхностью какую-то затейливую паутину: он догадался, что в воде разложены сети, уходящие от берега в море, поддерживаемые маленькими поплавками. Эти защитные приспособления, хотя и не бросались в глаза, были достаточно надежными; можно не сомневаться, сети снабжены чувствительными датчиками, так что незаметная высадка с моря практически невозможна.

Послышались шаги по деревянному помосту, возвышавшемуся над землей в двадцати футах впереди. Молодой мужчина в форме из зеленого и черного камуфляжа, брюки, заправленные в высокие ботинки, ремень со снаряжением: обычное облачение бойца Национальной гвардии. Равномерная дробь твердой резины о дерево – этот часовой нес обычную службу, а не спешил на перехват незваного гостя.

Джэнсон продолжал бесшумно идти по влажному песчаному берегу.

– Эй, вы! – Заметив его, молодой часовой направился к нему. – Вы что, не видели знаки? Здесь нельзя находиться. Ни ловить рыбу, ни собирать ракушки – ничего нельзя.

Его лицо было не загорелым, а красным от солнечных ожогов. Судя по всему, солдата только недавно направили на этот пост и он еще не успел приспособиться к длительному пребыванию на открытом солнце.

Джэнсон повернулся к нему, сгорбив плечи, заставив себя выглядеть более старым, разбитым. Просоленный рыбак, местный житель. Как он должен себя вести? Джэнсон вспомнил состоявшийся давным-давно разговор с таким же стариком.

– Юноша, да ты хоть знаешь, кто я такой? – Он расслабил мышцы лица, в его голосе прозвучала дрожь, свидетельствующая о болезни. Гласные Джэнсон растягивал, как говорят на Восточном побережье. – Я с семьей жил здесь, еще когда ты пешком под стол ходил. Я видал хорошие времена, видал и плохие. Этот берег – общественные владения. Моя невестка пять лет работала в земельном комитете Восточного побережья. Если ты думаешь, что я не могу идти туда, куда мне позволено по закону, тебе придется об этом забыть. Я знаю свои права.

Часовой усмехнулся, развеселившись запальчивой болтовней старика и радуясь возможности хоть немного отвлечься от однообразной рутины. Но у него был четкий приказ.

– Так или иначе, это закрытая зона, и тут не один десяток знаков, предупреждающих об этом.

– Да знаешь ли ты, что мои предки поселились здесь, еще когда войска Североамериканского Союза заняли Солсбери…

– Послушай, папаша, – остановил его часовой, потирая красную и шелушащуюся переносицу, – если понадобится, я отведу тебя под дулом пистолета в федеральную тюрьму. Все, разговор окончен. – Он остановился перед Джэнсоном. – Если у тебя есть какие-либо жалобы, напиши о них своему конгрессмену.

Выпятив грудь, парень положил руку на кобуру на поясе.

– Только посмотри на себя, сколько гонора! – Джэнсон слабо махнул рукой, признавая свое поражение. – Тоже мне лесник, а небось не сможешь отличить гоголя от свиязи!

– Это я лесник? – насмешливо покачал головой часовой. – Ты думаешь, мы лесники?

Внезапно Джэнсон прыгнул на него, зажимая правой рукой рот, а левой обвивая шею. Они упали на землю, но мокрый песок заглушил звук – тихий шлепок затерялся в крике чаек и шелесте тростника. Но еще до того, как коснуться земли, Джэнсон успел выхватить у часового из кобуры его пистолет «М-9».

– Умники никому не нравятся, – тихо произнес он, отбрасывая акцент, и ткнул часовому в горло ствол пистолета. Парень широко раскрыл глаза от страха. – У тебя новый приказ, и будет лучше, если ты выполнишь его беспрекословно: малейший звук – и ты умрешь, салага.

Быстро сняв с часового ремень, Джэнсон привязал им его запястья к щиколоткам. Затем, оторвав узкую полоску ткани от форменной куртки, запихнул ее парню в рот и в довершение закрепил импровизированный кляп собственными шнурками национального гвардейца. Убрав в карман пистолет и рацию «Моторола», отнятые у часового, Джэнсон взвалил его на спину, словно тяжелый рюкзак, и отнес в густые заросли тростника.

Затем направился дальше. Песок закончился, и он пошел по траве. Остается по меньшей мере еще один часовой – несомненно, летний коттедж помощника госсекретаря охраняется на федеральном уровне, – но, можно надеяться, «Моторола» предупредит его о любой неожиданности.