Директория. Колчак. Интервенты

Нелегальное же появление, не говоря о трудности такового, нахожу для себя и по политическим, и по другим соображениям неудобным. Я считаю, что сохранение моего авторитета, особенно среди армии, требует, чтобы мое появление в Сибири было не результатом какого-либо личного искательства, а как подчинение определенно выраженной воли народной со стороны человека, безгранично верного демократическим принципам, а равно и принятым на себя в Уфе политическим обязательствам. Эту точку зрения разделяют и мои здешние политические друзья и представители хозяев страны, где я теперь живу, и с которыми мне приходится беседовать. Кроме того, я считаю весьма важным в соответствии с ходом дела в Сибири установить здесь полезные для дела отношения, особенно на первое, несомненно трудное время. Экономическим вопросам, которыми здесь стали интересоваться даже и в военных кругах, я придаю особенное значение; без правильного разрешения таковых государственное строительство, по-моему, безнадежно трудно. Определенно пытаюсь установить необходимую точку зрения и на атаманский вопрос, в смысле содействия его нейтрализации в ходе событий. Во всяком случае я в полной готовности к работе по первому зову того представительства сибирского населения, которое берет на себя великую задачу восстановления родины и родной Сибири. Считаю необходимым сообщить, что здешние хозяева сочувственно относятся к движению в Сибири и просят настойчиво установить самую тесную связь их представителя во Владивостоке с кем-либо из представителей сибирской общественности, я в этом отношении принял меры.

Передайте содержание моего письма Якушеву и генералу[106].

В. Б.»

«5/Х-1919

Глуб. Ив. Александр!

Очень рад был получить ваше любезное письмо и очень сожалею, что раньше не имел удовольствия лично с вами встретиться и беседовать.

Письмо Мих. Наум. Павловскому и содержание приложений совершенно удовлетворило и с точки зрения принципиальной.

В ответ М.Н. я, изложив некоторые мои соображения и высказав причины, по которым в значительной степени затруднен мой приезд до выяснения результатов съезда, просил его передать содержание своего письма вам и генералу. Душевно желаю успеха.

Ув. вас В. Б.».

На письма Болдырева последовал такой ответ:

«11/Х – 19 г.

Владивосток. Глубокоуважаемый генерал!

Ваше письмо от 5/X с. г. я получил, а также я ознакомился с содержанием вашего письма на имя Мих. Наум. Разумеется, ваши соображения, изложенные в этом письме, имеют свои raison d‘etre, но все же окончательно я не решусь высказать свое мнение. Это будет зависеть от хода событий и их развертывания.

Во всяком случае ваше присутствие в Токио менее может быть полезным нашему движению, чем ваше присутствие здесь.

Относительно «хозяев страны» и их желания связаться с нами, мы уже вам телеграфировали. Но нас определенно не удовлетворяет позиция их доверителей здесь. Общая ориентация их чрезвычайно неопределенна; в одно и то же время они ведут переговоры с нами, омскими и читинскими фирмами. Есть некоторое опасение, что они серьезно связаны с читинской и хабаровской фирмой. Главный директор их – г. К. выехал в Омск, не повидавшись с нами.

Необходимо нейтрализовать влияния. Всего лучшего, уважающий вас Ив. Якушев.

П. С. Посылаю вам первый № «Воли», изданный примыкающей к нам группой».

Из этой переписки видно, что Болдырев далеко не склонен был в то время расценивать этот инцидент как авантюру. Он отнесся к ней серьезно. Его не смутило даже участие Гайды в этом деле. Болдырев поторопился связать отечественных авантюристов с враждебными Колчаку «верхами Японии», которые тоже не отнеслись равнодушно к этой авантюре. Вскоре Иганаки, председатель междусоюзной комиссии военных представителей, обратился к колчаковскому командованию с требованием о немедленном выводе из Владивостокской крепости русских отрядов под тем, видите ли, предлогом, что эти отряды бесчинствуют, устраивают беспорядки и наводят страх на население. Японцы, как видим, старались заблаговременно подготовить заговорщикам базу для военных действий.

Торопил Болдырева и Павловский, который намекал, что массы «раскачиваются». «Дать «раскачаться» широкому массовому движению при нынешних условиях крайне опасно», – поучает Павловский Болдырева. А решительный, отважный Болдырев ждет, рисковать не хочет. Дело с выводом войск из Владивостокской крепости не выгорело, ибо на этот раз Колчак дал несвойственный ему решительный отпор притязаниям председателя межсоюзной комиссии. Вся история чуть было не приняла характер грозного конфликта между Колчаком и союзными державами. Этого Иганаки не предвидел. Чтобы избежать конфликта, Иганаки поторопился дать отбой.