Дирижабли бизнесмена Лильероза

Тихие голоса эхом разлетались от кафельных сводов; здесь все были равны, из густого пара слышалось тихое кряхтение – турки наслаждались освежающим жаром. Перекинув через плечо тяжелые полотенца, Скутари и Хемми присоединились к остальным.

Хемми думал, вот турков считают грозным народом, захватив власть, османы проливали реки крови ближних и дальних народов. На секунду ему представилось, что он оказался в сауне с настоящими головорезами, но вскоре успокоился и подумал, что финны вполне сравнятся с турками по жестокости. Вспомнить ту же гражданскую войну, когда солдат противника расстреливали рядами на замерзших озерах и карьерах, а остальных морили голодом в лагере для военнопленных. На войне финн никого не щадит, убивает всех, кто встанет у него на пути. Но при финских морозах вражеская кровь недолго струится по сугробам. Некоторые так вообще замерзали живьем, как русские дивизии вместе со своими танками и балалайками в лесах Суомуссалми во время Зимней войны. А в Тридцатилетней войне финны, сражаясь под шведским флагом, перебили сотни тысяч жителей Центральной Европы. В общем, финн турку в жестокости не уступит.

Жар в турецкой парной был не хуже, чем в финской дымовой сауне. Правда, дыма не было, и пара больше, но тоже неплохо. Специалист по развитию хозяйства начал рассеянно размышлять, как бы устроить в финской сауне такую завесу из пара, чтобы создать атмосферу турецкой бани. А в турецкой на скользкий кафель добавить немного смолы – так обе сауны достигнут райского совершенства. Расслабленный Хемми тут же вспомнил, что планы эти ему не суждено воплотить в жизнь. Он просто усталый, ничтожный человечишко. Разумнее вообще наложить на себя руки, но даже на это у него сил не осталось.

Хемми заметил, что Скутари вылил на свои густые черные волосы очень много шампуня, целую пригоршню. Мог бы сэкономить, мрачно подумал специалист по развитию хозяйства. Пилот был еще молод, лет тридцати, тело мускулистое и блестящее, насколько можно было разглядеть под зарослями черных волос на теле и сквозь стену густого пара. Турецкому акробату дряблый пузатый финн не конкурент.

Вечером Скутари заманил Элстелу в ночной клуб, где они поужинали и отведали по рюмочке местного алкоголя. Турок угощал, у него же теперь были деньги. Звон бубнов и танец живота ненадолго вернули Элстелу к жизни, прогнав на некоторое время грусть из сердца. Хемми представлял себе на месте турецких танцовщиц Миллу Сантала, что вышло вполне естественно. Правда, Мимми Лильероз с ее габаритами смотрелась бы в стамбульском ночном клубе еще колоритнее.

«Потрясные» достопримечательности

На следующее утро Хемми не смог подняться даже к завтраку и полдня провалялся в постели. Скутари принес ему чай и два бутерброда, попытался развеселить анекдотами – безрезультатно.

Вечером они сели на поезд и поехали на восток, сначала в Ускудар, потом через Измит в Азападар, который находился в ста пятидесяти километрах от Стамбула. Там они взяли такси и всю ночь ехали до Курзмаса, родной деревни Скутари, где пилот представил матери нового друга – Хемелиза Элезделья из Финляндии. Отец Скутари погиб четыре года назад во время последнего землетрясения. В честь возвращения родственники закатили пир горой. Накормили друзей бараниной, напоили забористой турецкой ракией и лишь под утро отпустили спать. В окно комнаты глядел турецкий полумесяц, он словно свернулся калачиком, приняв ту же позу, что полуживой Хемелиз Элезделья.

Утром друзья вернулись в Измит, сели на такси и поехали на место самого мощного землетрясения в Турции. Скутари как сейчас помнил тихий предрассветный час 17 апреля 1999 года, когда земля неожиданно содрогнулась в радиусе ста пятидесяти километров, от Измита до самого Гёлкука.

– До конца жизни не забуду тот день. Такое ужасное землетрясение, даже у нас дома стекла дрожали.

Отец Скутари работал тогда в Тупрасе инженером на самой крупной нефтеочистительной станции в зоне, которая больше всего пострадала от землетрясения. Станция загорелась, сотни рабочих погибли, пытаясь потушить пожар, среди них и отец Скутари. Кто знает, может, он бы выжил, если бы его вовремя привезли в больницу. Но все мосты и дороги были разрушены, да и спасатели медлили. Пять суток не могли потушить пожар – такое страшное бедствие.

В том землетрясении погибли двадцать тысяч человек, и еще больше получили ранения. На расчистку завалов были брошены тысячи спасателей, одних иностранцев больше двух тысяч. Скутари сам приехал в Тупрас, но к тому времени отец уже скончался от многочисленных ожогов. Был бы у них тогда спасательный дирижабль, как у Лильероза, сотни, даже тысячи жизней были бы спасены.

– И отец мой был бы сейчас жив…

Скутари готов был сам летать со спасательной миссией, но как посадить самолет, когда стихийные бедствия камня на камне не оставляют? Взлетная полоса, как правило, бывает завалена щебенкой. Только дирижабль способен приземлиться посреди такой разрухи.