Дирижер

Санат всматривался в бледное лицо убитой сестры. Острая боль безвозвратной потери заново разрезала его душу по не зажитому шраму и обнажила пустоту, которую еще недавно занимала ушедшая половинка.

Следователь наседал:

— Что молчишь, Шаманов? Кастет был с шипами? Признавайся!

— Я не знаю, — качнул головой Санат.

Ответ не устроил Хижняка. Он стукнул кулаком по столу:

— Хватит врать, Шаманов! Про удар кастетом мог знать только убийца! У нас даже версии такой не было. Но ты, именно ты проговорился! Мы проверили и подтвердили. Теперь в уголовном деле есть твое признание и результаты экспертизы. Всё сходится. Ты задушил удавкой мужчину, а затем ударил кастетом женщину. Столкнув машину с обрыва, ты надеялся, что автомобиль загорится и взорвется. Так?

Санат перебрал снимки и вернул их следователю со словами:

— Удар кастетом нанес левша.

Хижняк опустил взгляд на руки арестанта, припомнил, что тот подписывал протоколы правой рукой и отмахнулся:

— Не выдумывай. Лево-право относительно. Ты ударил жертву сзади в правый висок.

— Экспертиза это подтверждает?

— Зря ты сомневаешься в наших профессионалах, Шаманов. Судмедэксперт установил, что Самородова сделала пластическую операцию на лице несколько лет назад. Сложную серьезную операцию. Зачем? Кто она такая? О ней ничего не известно, будто до замужества ее не существовало. Вот об этом расскажи.

— Сами нафантазируйте. У вас хорошо получается.

— А тут и придумывать не надо — воровка изменила свою внешность. Самородовы подозреваются в кражах в гостинице «Жемчуг», где ты работал. Видимо, и раньше этим делом промышляли. Ты был их наводчиком? Вы не поделили деньги? И ты решил избавиться от подельников, чтобы присвоить всё?

— Я же сказал, кто их убил. Кармазов, Фомин и братья Давиташвили. Их алиби — ложь. Ломакина любовница Кармазова, она меня оболгала!

— И в этом вопросе я разобрался. Ты сваливаешь вину на них, потому что им мстишь. С Кармазовым у тебя был конфликт в гостинице, Фомин его приятель. Братья Давиташвили запрещали Лие Беридзе выступать вместе с тобой, а ты не просто ей подыгрывал, а раскатал губы на девушку. Да, представь, и это мне известно!

— Не трогайте Лию.

— Согласен. Зачем трепать имя девушки из уважаемой семьи в суде? Поэтому брось приплетать ее братьев.

— Их дядя, Отар Гурамович Беридзе, с ними в сговоре, — упорствовал Санат.

— О, приехали! Странно, что директора гостиницы не приплел, ведь он тебя уволил.

— Думаю, Портновский тоже замешан, — кивнул Санат.

— Даже не смешно. Твое упрямство тебе не поможет, Шаманов. Улик против тебя достаточно. Не хочешь уменьшить срок — получишь максимум!

Хижняк стал собирать документы в папку, но задержался и перешел на доверительный тон:

— Если бы ты указал, где спрятал кастет, я бы разрешил тебе интересную встречу. Один человек очень просит поговорить с тобой.

— Кто? — выдохнул Санат.

— Девушка. Красивая девушка, которая играет на скрипке.

У Саната защемило в груди. В камере он постоянно думал о Лие, вспоминал озорную девчонку, с которой их души сплетались в музыке, а тела в постели. Он подолгу мысленно разговаривал с ней, пытался объясниться, прикоснуться, но видел лишь решетку на окне, железную дверь и бетонную стену.

Что она думает о нем? Неужели тоже считает убийцей? Он должен увидеть ее и рассказать правду.

Следователь заметил желание парня и продолжил искушать:

— Говори, где кастет, и я организую встречу. Без посторонних, почти как свидание.

— Сначала встреча, — настоял Дирижер.

Глава 47

Через два дня Шаманова привели в пустую допросную и оставили одного в полном неведении. Но Санат уже знал, Лия рядом. Вот в коридоре слышны его шаги, взволнованное дыхание, шорох одежды. Она приближается, идет в сопровождении Хижняка.

Следователь вошел в комнату первым, дал мельком увидеть девушку в дверном проеме, прикрыл дверь и предупредил:

— Шаманов, ты помнишь о нашем условии?

— Да.

— Где кастет?

— Вы забыли о последовательности. Сначала я должен поговорить с Лией.

— У вас двадцать минут, — смирился Хижняк.

Он открыл железную дверь, впустил девушку, а сам вышел. Лия растерянно замерла у порога. С минуту Санат и Лия смотрели друг на друга, молчали и не двигались. За них говорили их глаза, а для Саната еще и красноречивое биение женского сердца. Девушка шагнула навстречу первой, они обнялись.

Санат уже месяц находился в заключении и его то и дело одолевали сомнения. А что, если Лия поверила в его виновность и выкинула из головы всё хорошее, что было между ними? Сейчас сомнения рассеялись. Он чувствовал, что Лия по-прежнему любит его. Они половники единого целого. Ей суждено заполнить пустоту в его душе, образовавшуюся после смерти сестры.

Он взял в ладони ее лицо, заглянул в глаза и произнес:

— Лия, верь мне, я невиновен. Я оказался там, потому что спасал малышку.

— Я верю, Санат, но меня никто не слушает. Даже мама, — призналась девушка, и ее глаза наполнились слезами.

— Плохое закончится, мы будем вместе, — пообещал он.

— Когда?

— Еще не знаю. Может быть скоро.

— Отец говорит, что тебя посадят надолго. На пятнадцать лет, а возможно…