Дирижер

Оперуполномоченного Крепыша Хижняк застал изрядно навеселе в прокуренном кабинете с бутылками на рабочем столе, расчищенном от бумаг.

— Что узнали? — потребовал следователь.

— Второй день твой Трифонов у дома Беридзе околачивается. Он следит за домом, а мы за ним — смешно! — рассказал оперативник.

— И что там в доме?

— Вчера тишина, а сегодня живая музыка в честь нашего праздника, — осклабился оперативник.

— Скрипачка играет?

— Звучит солидно. Ей кто-то подыгрывает.

— Кто?

— Мамаша или подружка какая пришла.

— Вы не проследили, кто приходил в дом? — выразил недовольство следователь.

— Хижняк, у нас дел по горло, а сегодня праздник. Или присоединяйся, или отвали!

Крепыш поддержал очередной тост коллег, Хижняк вышел из душной комнаты на воздух. После интереса Трифонова к делу Шаманова следователь решил, что бывший полковник КГБ что-то знает о беглеце и может вывести на него. Тогда он и попросил оперативников понаблюдать за похождениями московского отдыхающего.

Трифонов вместо парков и набережных дежурил около дома Беридзе, что уже крайне подозрительно. А сегодня в доме звучала музыка, причем не только скрипка. Кто пришел к беременной Лие? Наверняка она ждет ребенка от Шаманова. А если беглый преступник сейчас там?

Хижняк посмотрел на освещенные окна, в которых мелькали тени подвыпивших оперативников. Сегодня милиционеры не помощники, но ждать нельзя, надо рискнуть. Взять опасного преступника в одиночку — прекрасный шанс избавиться от позора. Он восстановит репутацию и вновь будет претендовать на повышение по службе.

К дому Беридзе следователь приехал на личном «москвиче» вооруженный табельным пистолетом. С порога заявил, что действует, как представитель следствия. Семью Беридзе он застал за ужином. За столом сидели трое: папа, мама и дочь. Взрослые с опаской поглядывал на следователя, девушка была по-настоящему испугана.

Хижняк осмотрелся и нашел подтверждение своей версии. Место рядом с Лией кто-то спешно покинул. Около лестницы приоткрыта дверь в подвал, оттуда виден свет.

— Зачем пожаловали? — хмуро спросил Отар Гурамович.

Следователь для убедительности достал пистолет и произнес казенным голосом:

— По оперативным данным в вашем доме скрывается преступник Шаманов. Где он?

От Хижняка не ускользнул умоляющий взгляд Лии в сторону отца.

Женщины молчали, хозяин дома ответил:

— В моем доме находится только моя семья.

— А чей же это бокал и недоеденный ужин?

— Мой помощник ужинал. Я его отпустил.

Хижняк, не скрывая презрения, посмотрел на Беридзе. Как же ему противны дельцы, у которых везде есть связи. Сначала Беридзе рассыпался в любезностях и обещал зеленую дорожку в своем автосервисе. А после бегства Шаманова отказался чинить помятый «москвич» следователя. Да еще бросил, как барин холопу: я с растяпами не общаюсь.

Хижняк подошел к открытой двери в подвал и крикнул:

— Шаманов выходи!

Внизу что-то звякнуло. Следователь победно улыбнулся. Нана Ревазовна торопливо оправдалась:

— Это кошка.

Санат, задевший бутыли на стеллаже, проклинал себя, что выпил вино и растерял свои способности. Он мог бы изобразить кошку да так, чтобы не осталось сомнений. Он бы вообще не допустил этой ситуации, а заранее услышал приближение следователя к дому и скрылся. Но он выпил и теперь ему конец. Из подвала только один выход. Второй раз уязвленный следователь не допустит его бегства.

— Сейчас проверим, что там за кошка, — ухмыльнулся Хижняк и демонстративно клацнул затвором пистолета.

От судьбы не уйдешь, смерился Санат и сделал шаг на первую ступеньку.

Сверху послышался громкий голос Беридзе:

— Подождите, товарищ следователь! Я хочу сделать признание.

— Какое еще признание?

— О том, что это я заказал убийство семьи Самородовых. Шаманов не виновен. Он правильно сказал во время следствия. Убийство совершили мои племянники Давиташвили, а также работники гостиницы «Жемчуг» Кармазов и Фомин.

Женщины онемели. Хижняк был заинтригован таким поворотом событий. Одно дело привлечь к суду ресторанного музыканта и совсем другое — посадить местного царька, почти Бога. Шуму будет много, а где шум, там и слава. И как же приятно будет припомнить во время допросов личную обиду и унижение.

Следователь потребовал:

— Слов мало, гражданин Беридзе. Мне нужны письменные показания.

— Я готов. Можем подняться в кабинет, и я напишу.

— Нет, вы напишите здесь! — Хижняк хотел контролировать выход из подвала. — Пусть жена принесет бумаги и ручку.

— Нана, принеси, — согласился Беридзе.

— Папа! — вырвалось у Лии.

Отар Гурамович посмотрел на дочь спокойно и ласково:

— Ты должна выступать на сцене, Лия. А я… Мне всю жизнь платили. Настало время расплачиваться.

Нана принесла бумагу. Отар Гурамович исписал два листа быстро и не задумываясь. Хижняк в это время заглядывал ему через плечо, контролировал написанное и задал лишь пару уточняющих вопросов о месте и времени. Текст признания его устроил.