Дисбат

Синяков, не собиравшийся заниматься саморазоблачением, в свою очередь поинтересовался:

— А в чем, собственно, дело?

— А в том, что моего напитка ни одно бесовское отродье не выдержит! — Инспектор взболтнул содержимое графина, и со дна всплыла всякая дрянь вроде жабьих лапок, змеиной чешуи и рыбьих глаз.

Синякова, уже минут пять ощущавшего в желудке что-то неладное, от этой картины едва не стошнило. По-своему истолковав гримасу, исказившую лицо гостя, инспектор крикнул: «Смотрите!» — и, слегка отогнув верхний край дверцы железного шкафа, плеснул в образовавшуюся щель малую толику своей настойки.

Внутри кто-то взвыл благим матом и заколотил в дверцу так, что все три замка заплясали в проушинах.

— Сука драная! Гад легавый! Ты что же, паскуда, делаешь! Угробить меня хочешь! — надрывался неизвестный узник железного шкафа. — Уймись, а не то я эту урну мусорную вдребезги разнесу!

— Видите, как действует! — произнес инспектор не без гордости.

— Вижу. И чувствую, — Синяков погладил свой живот, в котором черт знает что творилось.

— Не беспокойся, — заверил его инспектор. — Для человека это не опасно. Разве что пронесет немного.

Кустики рядом.

Синякова вдруг осенило:

— Послушайте… Не тот ли вы инспектор дорожно-патрульной службы, которого, по слухам, выкрали оппозиционеры?

— Никто меня не выкрал, — нахмурился инспектор. — Провалился я в какие-то тартарары, вот и все. Хорошо, что я на этот пост набрел. Кстати, точная копия моего родного… Катаклизм, мать его за ноги. Мало того что остался без денежного и вещевого довольствия, так и с начальством связи не имею. Боюсь, уволят меня, как пропавшего без вести…

— Не волнуйтесь. Вас наградили значком «Отличник милиции». Посмертно.

— Наградили справедливо, — сразу повеселел инспектор. — А вот с формулировочкой поторопились. Я еще много пользы принести могу. Сами видите, что пост не покидаю. Службу несу бдительно. Мимо меня ни бес, ни человек, ни собака не проскочат. За истекшие сутки к административной ответственности привлечено, — он заглянул в рапортичку, лежащую на —столе под стеклом, — сорок девять бесов и один человек.

— И как же вы их наказываете? — поинтересовался Синяков.

— По закону. Кого предупреждаю, кого штрафую. Денег, конечно, у бесов нет, приходится принимать продукты питания и материальные ценности. Злостных нарушителей подвергаю содержанию в карцере, — инспектор кивнул на металлический шкаф.

— А махорка да чеснок откуда?

— Тоже штраф. Но уже с земляка. Носится тут один тип. Скорость постоянно превышает. Транспортное средство техосмотр не прошло, регистрационных номеров нет. Короче, тот еще нарушитель. Хотя и в звании капитана. Другим должен пример подавать. Сегодня предупредил его в последний раз.

Поняв, что речь идет о Дарий, Синяков попробовал исподволь выяснить кое-какие интересующие его факты.

— А вообще много здесь людей? — как бы между прочим поинтересовался он.

Инспектору этот вопрос почему-то не понравился.

— Не знаю, — неохотно ответил он. — Попадаются случайные лица вроде вас…

— А капитан этот тогда откуда?

— Я его не спрашивал… Есть тут, по слухам, какие-то воинские части. Бесов сдерживают, чтобы те дальше не проникали… Но, кроме капитана:, я больше ни с кем не встречался.

— Врешь! — крикнул сидевший в шкафу дух. — А у кого ты сало на пистолет выменял? Потом еще всю ночь в карты играли!

— Ах, вот ты как! — Инспектор схватил со стола графин. — Тварь лживая! Сейчас я тебя окроплю!

— Успокойтесь, — Синяков, глубоко сочувствующий всем существам, лишенным свободы, удержал инспектора за рукав. — Кто же верит духам? Не зря ведь их лукавыми называют.

— Верно, — инспектор утер испарину, проступившую на его лбу. — Это он нарочно, чтобы меня очернить… Пистолет еще раньше пропал, когда я здесь в первые минуты без сознания лежал… Сами же бесы, наверно, и подмыли… Вы так и доложите.

— Кому я буду докладывать? — удивился Синяков. — Я тут по личным делам. Сына хочу навестить.

Он где-то здесь служит.

— А-а-а… Дело хорошее. — Инспектор явно не верил Синякову. Стукачей из отдела собственной безопасности он опасался куда больше, чем духов. — Только я вам ничем помочь не могу… У капитана надо бы поинтересоваться.

— Пробовал, — развел руками Синяков. В это время снаружи раздалось гиканье, свист и матерщина, то есть звуки, которые в срединном мире сопровождают наиболее любимые народом мероприятия, как-то: проводы в армию, выдачу зарплаты, маевку, день города, финал футбольного кубка и выборы в верховные органы власти. По какому поводу нынче гуляли духи, надо было еще выяснить.

— Опять за свое! Делать им нечего! — Инспектор, схватив канистру, направился к дверям. — Вы пока от греха подальше здесь побудьте, а я эту свору быстро угомоню.

Пока он, грохоча канистрой, спускался по лестнице, Синяков поспешил занять наиболее удобное для наблюдения место.