Дисбат

— Это уже совсем другая история. — Леха опять приложился к кружке. — Тебе ее знать не положено. Я хоть и дезертир, но не предатель. А что, если ты какую-нибудь лажу нашим ребятам готовишь! Потому и выведываешь всякие подробности. Уязвимые места ищешь.

— Дурья башка! — подал голос Шишига. — Тебе говорят — человек он! Сына своего разыскивает. Тот вроде тоже где-то здесь должен быть.

— Врете вы все, бесы поганые! — Леха уже порядочно окосел, да и сколько надо было такому заморышу. — Как его фамилия? В какой он роте?

— Синяков Дмитрий.

— Не знаю такого! — категорически заявил Леха.

— Его только три дня назад осудили.

— Тем более не знаю. Я уже две недели как в бегах.

— А капитана знаешь? Здоровый такой. Дарием зовут, — Синяков попытался зайти с другого конца. — Он еще на мотоцикле ездит.

— Кто же его не знает! Командир наш. Кличка — Архангел.

— Почему?

— А потому что он здесь вроде Михаила Архангела. Породу вашу поганую хочет под корень извести. Бесы его как огня боятся. Ох, силен мужик! Натуральный колдун! Как начнет всякую нечисть заклинать — мороз по коже!

— Между прочим, он свою колдовскую силу не только на бесов, но и на вас тратит. Ты хоть об этом знаешь?

— Он и не скрывает. На нас всех заклятие положено. Мы бы и хотели в нормальный мир вернуться, да не можем. А что ему прикажешь делать? Должность такая. То, что Архангел сволочь, я не отрицаю. Но видел бы ты его в деле! Орел, а не мужик! Спуска бесам не дает. И своего в беде никогда не бросит. Хотя если поперек его воли пойдешь — в порошок сотрет.

— Почему же ты от такого славного командира сбежал?

— Потому и сбежал, что однажды поперек его воли попер. — Леха демонстративно перевернул пустую кружку кверху дном. — Да я об этом и не жалею ничуть. Что у нас там за жизнь была! Жрали холодную кашу с сухарями. Спали прямо на земле, да и то не вволю. Каждый день жизнью рисковали. Осточертело все. Да и тяга у меня к побегам осталась. Дай, думаю, к бесам переметнусь. Авось не съедят…

— И не съели? — спросил Шишига с какой-то странной интонацией.

— Вот ты о чем… — горько усмехнулся Леха. — Нет, живой пока. Сам видишь. Скитаюсь по разным забегаловкам. Многие меня уже за своего принимают. Если ты и в самом деле человек — присоединяйся. — Это уже относилось к Синякову.

— Сказано тебе было — он сына ищет! — повысил голос Шишига.

— Не надо на него кричать, — вступился за Леху Синяков. — Смотри, он и так еле живой.

— Сам виноват! — отрезал Шишига. — Знал, на что идет.

— Кто виноват? Я? — Леха, уже почти лежавший грудью на столике, резко выпрямился. — Вурдалаки проклятые! За сладкую ягодку меня здесь держите? Да еще подбиваете дорогу в наше расположение показать! Думаешь, я не понимаю, для чего этот разговор затеяли? — он гневно уставился на Синякова. — Сыночек, видите ли, у него пропал! И я за кружку бормотухи должен объяснить, где его искать! Выложить все подробности! А вокруг сто ушей! Даже вон та падла мордатая нас внимательно слушает! — Леха указал рукой на привратника.

Хотя от амбала в ливрее их отделяло чуть ли не десять столиков, за которыми громко гомонила нетрезвая публика, тот на слова Лехи отреагировал незамедлительно.

— Опять выступаешь, сморчок? — зловеще осведомился привратник, направляясь в их сторону.

— Молчу, молчу… — Леха втянул голову в плечи, словно черепаха, заметившая приближающегося шакала.

— Выметайся отсюда! И вы оба тоже! — Его указательный палец, на котором вместо ногтя имелся устрашающего вида кривой коготь, ткнул сначала в Шишигу, а потом в Синякова. — Только рассчитаться не забудьте!

— Один момент! — Шишига торопливо полез себе за пазуху.

— Не суйся! — рявкнул привратник. — Уж если в вашу компанию человек затесался, пусть он и рассчитывается.

И тут до Синякова дошло, что слова эти касаются вовсе не дезертира Лехи, уже торопливо пробирающегося к выходу, а лично его самого.

Шум в пивной стал быстро стихать, как это бывает в театре, когда поднимается занавес. Все сидевшие поблизости пялились на их столик. Еще оставалось неясным, какое именно представление здесь сейчас разыграется — трагедия или фарс, — но главным действующим лицом в нем (наряду с привратником, конечно), предстояло быть Синякову.

— А в чем, собственно, дело? — Он снизу вверх глянул на своего визави.

— Ты дурачка не валяй. Сам ведь знаешь, чем для нас человек интересен.

По бесстыдно-откровенному тону привратника Синяков сразу понял, что вляпался в очень даже скверную историю.

Никаких денег у него с собой не было (да и не о деньгах тут вовсе шла речь), а из оружия имелась только одна волшебная иголка. Уж если она в свое время вывела из строя такого опасного противника, как Дарий, то и против чересчур распоясавшегося беса должна помочь.

Стараясь не выдавать себя ни единым резким движением, Синяков осторожно сунул руку в карман, однако там уже шарила лапа привратника. Была она хотя и тяжелой, но какой-то мягкой, рыхлой, словно вылепленной из теста.