Дисфункция реальности

— Знаете, мистер Малин, я невысокого мнения о человеке, который призывает другого убивать своих сородичей. Весьма невысокого мнения.

Хорст шагнул вперед.

— А не могли бы вы, мистер Уоллес, замолвить за нас словечко? В этом мире и так было чересчур много смертей, никто не хочет их умножать, особенно если в захваченных телах все еще заключены их изначальные души. Не могли бы вы объяснить тем, кто живет на ферме, что нападение на наемников — это безрассудная глупость?

Шон Уоллес поскреб подбородок.

— Ну, это другой разговор, можно попробовать, святой отец.

Хорст вопросительно оглянулся на Резу.

— Я не возражаю, — ответил тот.

На лице Шона Уоллеса вспыхнула почти мальчишеская усмешка.

— В мои времена священники в Ирландии славились своей изобретательностью. Как я вижу, в вашем департаменте с тех пор ничего не изменилось.

Оживленное обсуждение так увлекло всех, что никто не заметил широчайшей улыбки на лице Келли. Она спустила с колен Расса и восторженно хлопнула в ладоши.

— Есть! Я могу вызвать Джошуа. Я так думаю. Я уверена в этом.

Все обернулись в ее сторону.

— Возможно, уже сегодня днем. И нам не придется тащиться через горы. Надо будет только не попасть под облако, чтобы Эшли смог приземлиться.

— Келли, поделись с нами своей удивительной идеей, — попросил Реза. — Как ты себе это представляешь?

Она порылась в сумке, вытащила свой коммуникационный блок и подняла его вверх, словно главный приз на соревнованиях.

— Вот оно. На геосинхронной коммуникационной платформе ЛСК имеется антенна космической связи, предназначенная для общения со станцией эденистов, что находится на орбите Муроры. Если платформа не пострадала во время битвы, мы сможем связаться с Джошуа, отправить повторяющееся сообщение и рассказать, в какую переделку попали. До Муроры примерно девятьсот миллионов километров, это меньше светового часа. Если он сразу же отправится в путь, как только получит сообщение, то будет здесь часа через три. Может, «Леди Мак» и не выдержит межзвездного прыжка, но до Муроры они собирались прыгнуть, значит, смогут и вернуться. И мы уберемся с Лалонда.

— А как ты заставишь платформу передать сообщение? — спросил Реза. — Терранс Смит не давал нам кодов доступа к ее управлению.

— Послушай, я же чертов журналист, значит, просто обязана знать все о взломе коммуникационных систем. Кроме того, в моем блоке имеется несколько не совсем законных чипов.

Она ждала его ответа, а ноги как будто зажили своей отдельной жизнью и были готовы пуститься в пляс.

— Давай, Келли, займись этим немедленно, — сказал Реза.

Она выбежала через пробитое отверстие наружу, спугнув лежащих на траве Фентона и Риалла. Небо над саванной разделилось на две неравные красные части — свечение облака и лучи рассветного солнца. Келли датавизировала инструкции в процессор блока и принялась настраиваться на маячок коммуникационной платформы.

* * *

Джошуа забылся беспокойным сном в своей каюте. Его спальный мешок из легкого пористого материала давал довольно простора, чтобы не ограничивать движения. Сарха была не прочь лечь с ним, но Джошуа тактично отказался. Он еще не избавился от последствий ускорения в одиннадцать g. Даже его тело не было для этого достаточно приспособлено. На спине, где имелись складки на комбинезоне, остались длинные фиолетовые полосы, а в зеркале он видел, как сильно налились кровью глаза. К тому же хорошего секса с Сархой все равно бы не получилось, он сильно устал. Устал и вымотался.

Все восхищались его мастерством управления кораблем, но никто не знал, какое холодное эмоциональное опустошение испытал он после того, как опасность миновала, когда закончился кураж и Джошуа представил, к чему могла привести одна-единственная ошибка.

«Надо было послушать Иону. Мне бы хватило и того, что уже есть».

Ложась спать, он вызвал в памяти ее образ — так было легче расслабиться и подчиниться ритму ночи. А проснувшись и пребывая в теплой уютной дреме, он обратился к воспоминаниям об их встрече на Транквиллити. На густой траве парка у берега ручья. Они еще не разомкнули объятий после любовных утех, Иона лежала на нем, покрытая испариной и удовлетворенная, а солнце золотило ее пышные волосы и теплую шелковистую кожу. Ее губы нежно касались поцелуями его груди и живота, опускаясь все ниже. Этот момент величайшего наслаждения был настолько великолепен, что никто из них не произнес ни слова.

А потом она вскинула голову, и оказалось, что с ним Луиза Кавана, доверчивая и восторженная, какими могут быть только самые невинные люди. Она неуверенно улыбнулась, поднимаясь над ним, а затем торжествующе рассмеялась, ощутив внутри его плоть, и длинные волосы рассыпались по ее плечам темной волной. Она благодарила его. Восхищалась им. И давала обет своей вечной преданности.

Их соитие доставило ему такое наслаждение, какого он не испытывал с тех времен, когда сам был таким же молодым, как она.

О Господи! Он оборвал воспоминания. Даже нейронаноники подыгрывают ему в его непристойных иллюзиях.

«Я не нуждаюсь в воспоминаниях. Тем более сейчас».