Дисфункция реальности

— Точка Лагранжа, — предложил Дахиби, не сводя глаз с Джошуа. — Любая система, в которой есть два тела, имеет точки Лагранжа. В них притяжение спутника уравновешивает притяжение Муроры, а это значит, что там можно активировать прыжковые узлы, не опасаясь десинхронизации гравитационного стресса. Технически это действительно точки в пространстве, но на практике речь идет все-таки о сферических зонах. Хотя и очень небольших.

— Для Муроры VII диаметр такой точки составляет два с половиной километра, — быстро подсчитал Джошуа. — К несчастью, мы подойдем к ней на скорости около двадцати семи километров в секунду, так что на запуск узлов остается одна десятая доля секунды.

— Проклятье, — буркнул Эшли.

— Для бортового компьютера это не проблема, — спокойно заверил его Джошуа.

— Но куда занесет нас этот прыжок? — спросил Мелвин.

— Я могу проложить приблизительный вектор к Ахиллее, третьему газовому гиганту. Он сейчас находится на противоположной стороне системы, приблизительно в семи миллиардах километров отсюда. Мы перенесемся на миллиард километров, направим «Леди Мак» точно на одну из его внешних лун и прыгнем снова. «Маранта» не сможет отследить такой маневр. А после прыжка к Ахиллее облетим вокруг луны, выйдя на нужную траекторию, и сделаем еще один прыжок, уже к Лалонду. Расчетное время получается не больше восьмидесяти минут.

— О господи… Ладно, надеюсь, ты знаешь, о чем говоришь.

— Он-то? — несмешливо фыркнула Сарха. — Ты, наверное, шутишь.

— План довольно изящный, — сказал Дахиби и одобрительно кивнул. — Хорошо, Джошуа, я буду держать энергоформирующие узлы наготове. Но уж пожалуйста, будь предельно точен, не проскочи точку Лагранжа.

— Точность — мое второе имя.

Сарха опустила взгляд.

— Я знаю еще одно имечко, — чуть слышно пробормотала она.

— Ну, а кто будет тем счастливчиком, который выйдет в открытый космос и взорвет «Грамина»? — спросил Мелвин.

— Желающие могут тянуть жребий, — предложил Джошуа. — Запиши меня.

— Не дури, — возразила ему Сарха. — Нам всем понятно, что тебе необходимо остаться у штурвала «Леди Мак», никто другой не сумеет вывести корабль к тому спутнику, не говоря уж о точке Лагранжа. А Эшли предстоит пилотировать космоплан на поверхность планеты, в этом полете тоже требуется мастерство профессионала. Так что жребий будут тянуть другие.

— Будьте добры включить в список и двадцать наших людей, — подал голос Гаура. — Мы все прошли подготовку для работ в открытом космосе, кроме того, мы можем общаться с Этрой напрямую, что было бы полезно, если корабль вдруг изменит курс.

— Никаких добровольцев и никаких жребиев, — громогласно заявил Варлоу, заглушая все возражения. — Это моя работа. Я для этого создан. И я здесь старший. Так что моя кандидатура самая подходящая.

— Не унывай, — сказал Джошуа, скрывая под шутливым тоном озабоченность. — Всего-то и надо прицепить бомбу к каменному обломку, а потом вернуться на корабль.

Варлоу рассмеялся, заставив всех остальных поморщиться.

— Конечно, как нечего делать.

* * *

Вот он уже под медленно вращающейся адской воронкой, смотрит в бездонную сияющую бездну. Конец пути. Свет стал таким ярким, что Чазу Паске пришлось уменьшить чувствительность зрительных имплантов. До сих пор он думал, что в центре пылающего вихря облаков зажглось миниатюрное солнце, но теперь, лежа в лодке, несущей его прямо под зловещий конус, он увидел, что его вершина открылась подобно тлетворному нарыву. И разрыв быстро увеличивался. И циклон становился шире и сильнее.

Наконец он понял его предназначение; неизбежное прозрение невыносимой тяжестью льющегося света вмяло его в дно утлой лодчонки. Это пасть, широко разверстая пасть. Когда-нибудь — и очень скоро — она поглотит весь этот мир.

У него вырвался истеричный смех.

Этот тяжелый, давящий свет исходил откуда-то с другой стороны. Увесистые потусторонние фотоны медленно, словно снег, падали вниз, заливая реку и берега особым перламутровым блеском. Все, к чему они прикасались, обретало собственное внутреннее сияние. Даже его тело, истерзанное и уже бесполезное, тоже заблестело.

Над разорванными облаками математическим абсолютом сияла чистейшая белизна. Океан, в который извергалась серебристая лента реки из его сна. Всеобъемлющий океан, куда Лалонд обречен упасть жемчужной каплей, чтобы навеки раствориться без следа. У Чаза возникло желание нарушить все законы притяжения, подняться туда, к вечному свету и теплу, которое очистит его и смоет печаль. Океан вздрогнет при его падении, раздастся один легчайший всплеск, а потом все следы исчезнут. И вознесение свершится.

Его искусственно созданное лицо не обладало способностью улыбаться. Он спокойно лежал, мысленно воспарив над своим телом, заглядывая в будущее, ожидая момента вознесения. Совершенно забыв о материальной цели.

Несмотря на то что громовые раскаты красного облака давно сменились едва слышным ворчанием, он не услышал выстрела, так что первый снаряд с внезапной резкостью разбил его безмятежные мечты.