Дисфункция реальности

Одержимые все время знали о его присутствии, все это время они следили за ним. С того самого момента, когда Чаз нырнул под край красного облака, он отразился в их сознании, словно мелкая мошка, наблюдаемая боковым зрением. Его злополучное странствие по реке не вызывало у них ни малейшего беспокойства; в своем нынешнем состоянии он не стоил ни их внимания, ни каких-либо усилий. Река все равно принесет его к ним прямо в руки, так что не стоило торопиться.

И вот он здесь, и одержимые собрались на причалах, чтобы позлорадствовать над своей очередной жертвой. Началась зловещая пирушка в честь последнего одержания, перед тем как Лалонд окончательно покинет эту Вселенную.

Железное ядро пролетело низко над лодкой, заставив суденышко качнуться, и с громким плеском упало в ковер снежных лилий в тридцати метрах от него. В воздухе весело заплясали струйки дыма, а следом римской свечой взвился десятиметровый столб пламени, как будто кто-то поджег магнезию.

Чаз подтянулся на локтях и недоверчивым взглядом уставился на цветное пламя. Снежные лилии вокруг его лодки начали таять, оставляя расширяющийся участок искрящейся чистой голубой воды. С берега донеслись торжествующие вопли и свист. Он обернулся.

Даррингхэм с его белоснежными башнями, высокими куполами, роскошными замками и пышными висячими садами создавал великолепный фон для несущейся к нему армады. Здесь были боевые полинезийские каноэ, спешившие выскочить на чистую воду, с гребцами, на которых красовались цветочные гирлянды; распашные восьмерки со вспотевшими молодыми людьми, старательно выполнявшими указания рулевого; триремы, чьи массивные весла мелькали вверх-вниз в безупречном унисоне. Щеголяли красно-золотыми парусами драккары викингов, ветер раздувал треугольные полотнища арабских доу, а за ними выстроились джонки, сампаны, кечи и шлюпы. Впереди всех едва не летел над водой большой трехмачтовый пиратский корабль, а его матросы в азарте взобрались на реи. Не меньше четверти городского населения собралось на причалах (теперь каменных и древних на вид), все весело кричали и размахивали руками, подбадривая свои экипажи.

От их веселья Чаз почувствовал тошноту, это был кошмар, дремлющий в мозгу каждого человека: весь мир ополчился против меня. Весь город охотился на него, хотел его поймать, ненавидел его. Он стал их новой игрушкой, потехой дня.

Все его тело забилось в судорогах, импланты внезапно отказали, и волны боли из раненой ноги мгновенно смели остатки анальгетиков.

— Ублюдки! — заревел он. — Дерьмовые ублюдки. Не смейте со мной играть. Я ваш враг. Я не шучу. Вы должны бояться меня, будьте вы прокляты!

Носовое орудие пиратского парусника окуталось тонким кольцом дыма. Чаз вскрикнул от ярости и страха.

Пушечное ядро ударило в воду в десяти метрах, подняв белопенный фонтан брызг. Волны зашлепали в борт лодки.

— Мерзавцы. — Это был уже не крик и даже не шепот. Адреналин и кураж ничего не решали, у него совсем не осталось сил. — Я вам покажу. Сволочи. Дикари. Я не игрушка.

Где-то на пределе слухового восприятия раздался хор сопрано, выводивший песнопения черной мессы.

Чаз датавизировал код активации в процессор килотонной бомбы, висевшей у него на поясе. Старая добрая надежная бомба. Все время была с ним. Она сотрет усмешки с их лиц.

Но ничего не произошло, его нейронаноники не работали. Боль выжигала все остальные ощущения, оставляя лишь оцепенение. Пальцы бессильно скребли по небольшой контрольной панели бомбы в попытке открыть крышку. Он сумел наклонить голову и сфокусировать взгляд. Панель управления была темной. Электроника отказала. Он потерпел неудачу.

Слезные железы, о которых он давно забыл, увлажнили глаза, кулак опустился на деревянный борт, выдавая полное отчаяние.

Пиратский корабль догоняли две триремы. Теперь гонка продолжалась между этими тремя судами, хотя одно из боевых каноэ все еще не сдавалось, и его гребцы, блестя испариной, словно кожа у них была смазана маслом, упорно вспенивали воду веслами. К крикам и свисту на берегу добавились песни и хоралы последних пяти тысячелетий существования человечества.

С пиратского корабля сделали еще выстрел, желая окончательно запугать жертву.

— Нет, вы меня не получите! — в ярости закричал Чаз. Он уперся руками в борта и стал раскачивать лодку, и без того уже пляшущую на волнах после падения ядра. — Никогда. Я не стану одним из вас. Только не это.

Боль и онемение жадно вцепились в его тело. Руки начали соскальзывать, но вода уже плеснула через борт, и лодка перевернулась, выбросив его в Джулиффу. Он увидел, как вверх стремительно унеслись пузырьки воздуха. Серебристая пленка поверхности быстро удалялась. Нейронаноники выдали предупреждение о наполнении легких водой. Боль уменьшилась. Его импланты снова заработали. Значит, под водой он вне досягаемости для своих врагов. Все свои сенсоры Чаз сфокусировал на бомбе, увлекающей его тело в глубину.

Пение на берегу прекратилось. Желанная жертва (какое неспортивное поведение!) попыталась сама себя уничтожить. Но она еще за это поплатится.