Дисфункция реальности

Для прыжка к планете требовалась более точная траектория, чем в межзвездном пространстве, и «Даймасио» добрых пятнадцать минут потратил на выравнивание курса. Наконец его новый орбитальный вектор уперся в Кирчол, после чего корабль трансформировался для прыжка.

— Прошу проверить состояние боевых систем, — скомандовала Сиринга, как только пламя двигателей «Даймасио» начало угасать.

— Боевые осы и защитные системы ближней обороны активированы, — ответил Чи.

— Отлично. Всем готовность номер один. Неизвестно, сколько противников имеется на орбите Кирчола, так что будем приближаться с максимальной осторожностью. Адмирал желает получить этот корабль неповрежденным, но в случае численного перевеса противника мы запустим боевых ос и отойдем. Будем надеяться, что это и есть их гнездо.

До нее отчетливо донеслось мысленное ворчание:

— Лишь бы это не был еще один отвлекающий маневр. Надоело.

Оттенок нескрываемой усталости безошибочно подсказал ей, что это Оксли, по возрасту превосходивший даже Рубена — ему было сто пятьдесят. Синон рекомендовал его, когда Сиринга набирала свой первый экипаж, и Оксли остался в команде при переходе во флот исключительно из личной преданности. Это лишь усиливало чувство вины.

«Даймасио» прыгнул.

Кирчол казался грязно-коричневым шаром, висящим в трехстах семидесяти тысячах километров от «Эноны» в окружении спутников, тускло мерцающих в лучах угасающей звезды. Этого газового гиганта никак нельзя было сравнить с величественным Сатурном, слишком уж он оставался невзрачным и блеклым. Даже его атмосферным бурям не хватало свирепости.

«Даймасио» и оба космоястреба появились над южным полюсом; все они на фоне гигантской планеты оставались почти незаметными: одно тусклое пятнышко и две угольно-черные пылинки, невероятно медленно опускавшиеся вниз под действием захватившей корабли силы притяжения.

Сиринга подключила мысленный канал связи с Чи, чтобы объединить сенсорное восприятие «Эноны» и знания канонира о возможностях их боевых ос. Ее натянутые нервы, казалось, охватывали огромное пространство, вызывая где-то вдали тревожную дрожь.

«Даймасио» начал транслировать простой радиосигнал, передавая закодированное сообщение, направленное в сторону газового гиганта. Сиринга поняла, что посланный с его позиции сигнал не достигнет поселений внутри системы и риск перехвата минимален в течение нескольких часов, пока радиоволны не распространятся по огромному пространству.

Ответный импульс поступил с орбиты Кирчола, с точки, недосягаемой для сенсоров «Эноны». Его источник пришел в движение, покидая орбиту с ускорением в пять g. Сенсоры «Эноны» не обнаружили ни инфракрасного излучения, ни выбросов ядерных двигателей. Радиопередача оборвалась.

— Черноястреб. — Мысль, окрашенная трепетом предвкушения, молнией пронеслась в умах эденистов на обоих кораблях.

— Он мой, — заявила Сиринга, обращаясь к Тетису по личному каналу.

Воспоминание о предыдущем черноястребе, сумевшем от них ускользнуть, все еще причиняло ей боль.

— Ой, брось, — запротестовал Тетис.

— Мой, — решительно повторила она. — Хватит с тебя и захвата антиматерии на втором корабле. Чего тебе еще нужно?

— Следующий черноястреб будет моим.

— Конечно, конечно, — постаралась успокоить она брата.

Тетис, не переставая ворчать, уступил. Он предпочитал не спорить с Сирингой, когда она была в подобном настроении.

— Следуем за ним? — напряженно спросила «Энона».

— Обязательно, — заверила она.

— Отлично, мне неприятно, что мы упустили предыдущую цель. Я могла бы повторить его прыжок.

— Нет, не могла. Это же девятнадцать световых лет. Ты рисковала повредить энергоформирующие клетки. Наш предел — пятнадцать световых лет.

«Энона» ничего не ответила, но Сиринга ощущала ее негодование. Она чуть было не поддалась соблазну совершить прыжок большей дальности, чем обычно, но страх причинить повреждения космоястребу ее удержал. И еще опасение оставить экипаж без помощи в открытом космосе.

— Я бы никогда не поставила под угрозу тебя и твою команду, — мягко сказала «Энона».