Дискета мертвого генерала

– В таком случае, не обойтись без механической руки. Надо выбивать стекло, так ничего не видно, – сказал Славгородский, пригнувшись почти вплотную к микрофону, вмонтированному в приборную панель.

– Ничего страшного, – отозвался капитан. – Вернемся, сообщим французам о находке, пусть сами поднимают. Но раз уж мы оказались рядом, надо выяснить самое основное. Возможно, там сохранились останки пилотов… В любом случае, стоит попробовать. Подойдите ближе и выдавите стекло, – капитан отключился.

– Вот вам и дельфины, – пробормотал штурман и, активизировав электромоторы, направил батискаф к самолету.

– Одно другому не мешает, – непринужденно пожал плечами Прохоров и посмотрел на профессора. – Правда, шеф?

– Закончим с «летуном», займемся делом, – согласно кивнул Славгородский. – Время есть. Подумаешь, лишние двадцать минут просидим в этой скорлупе, – он легонько хлопнул Вадима по плечу и даже подмигнул. Происходящее, несомненно, занимало его.

Батискаф приблизился к бомбардировщику на расстояние не менее трех метров и сейчас находился прямо перед изрешеченной пулями кабиной. Плотные, как морщины, нити трещин не позволяли разглядеть, что скрывалось за стеклом.

Сергей зафиксировал нужное положение прожектора и переключил рычаг управления на приведение в действие механической руки глубоководного аппарата. Она медленно вытянулась с верхней части батискафа, достигла кабины бомбардировщика и очень аккуратно надавила на стекло. Серьезной нагрузки не потребовалось – стекло рассыпалось от малейшего прикосновения. И трое находящихся в темно-синем стальном «ките» мужчин увидели пристегнутые ремнями к истлевшим от соленой воды и времени креслам скелеты. Их было двое. На белых, начисто отшлифованных океаном костях угадывались остатки форменной одежды и даже наручные часы. На шее у одного из мертвецов висела витая серебряная цепочка с католическим крестом. Один скелет завалился на переборку, второй, натянув ремень, приник к приборной доске. Когда штурман при помощи механической руки выдавил стекло кабины, череп одного из летчиков отделился от позвоночника и плавно, будто погруженный в масло, упал на серое дно океана, рядом с торчащим из песка бесформенным куском вулканической породы.

– Твою мать, – тихо выругался Сергей и включил связь с кораблем. – Капитан, я вижу бортовой номер. На задней переборке кабины, трафарет.

В динамике что-то щелкнуло, и раздался голос Дорофеева.

– Я тоже вижу. Давай для уверенности продиктую… – «Кэп» назвал семизначный номер бомбардировщика, на что штурман ответил утвердительно.

Самолет идентифицирован, остальное – проблема французского правительства. Этот «борт» наверняка считается пропавшим без вести. Теперь есть возможность поднять самолет и захоронить останки погибших пилотов. И здесь совершенно ни при чем Бермудский треугольник с его тайнами. Просто была война, которая закончилась уже пятьдесят лет назад…

Батискаф еще раз проплыл вокруг фюзеляжа, после чего штурман дал окончательное заключение в отсутствии на борту самолета неиспользованного боезапаса. Несмотря на полувековое пребывание в соленых водах Атлантики, бомбардировщик сохранился вполне прилично и при использовании специальной техники без особенных проблем мог быть поднят на поверхность и переправлен во Францию.

Покончив с внеплановой задержкой, экипаж батискафа приступил к своей основной задаче – установке шести приемопередатчиков для записи звуковых сигналов, издаваемых дельфинами. Аппаратура позволяла различить их в радиусе двух километров от места установки прибора. Спустя два часа батискаф завершил работу, и его подняли на «Пеликан».

12

Эксперимент с треском провалился. Едва был включен прибор обратной кодировки, как все находящиеся в радиусе действия подводных приемопередатчиков дельфины просто сошли с ума. Они вели себя так, будто их мозги живьем засунули в микроволновую печку и включили ее на максимальное излучение. Они не понимали тот ужасный вопль на неизвестном языке, в который превратил их мысли созданный Прохоровым прибор.

Все наблюдающие за экспериментом члены экспедиции недоумевали, не зная, где кроется ошибка. И только Вадим знал, в чем дело. Не разработанный для человеческой психики алгоритм стал виновником творящегося в океане кошмара, а его еще пока неизвестный, но глобальный просчет. В чем он заключается, придется вычислять как можно скорее, пока не лопнуло терпение Славгородского и он не отдал распоряжение о сворачивании работ.

Но Прохоров был далек от мысли об ошибочности теории, возлагающей основные функции эксперимента на ретранслятор. Он, несомненно, нужен. Но – он должен быть правильно подключен!

Славгородский дал приказ отключить аппаратуру, уничтожающе взглянул на Прохорова, зло прошипел слова негодования и скрылся у себя в каюте. Он уже жалел, что уговорил себя снарядить дорогостоящую и совершенно бестолковую экспедицию. За без малого два месяца работы не продвинулись ни на шаг!