Диско-бар

Инспектор не был уверен, что капитан одобрил бы его превращение в корреспондента. Но сведения о Кате Муравщиковой требовались немедленно. Всё возможное уже было собрано — она не судима, замужем, с соседями не ссорится, квартплату вносит вовремя… Для сбора информации в универмаге времени не оставалось — капитан велел доложить к концу дня.

Из кабинета директора вышли какие-то люди.

— Пожалуйста, — сказала ему секретарша, опять улыбнувшись перекрашенными губами.

Проходя мимо её стола, Леденцов не удержался:

— Вы читаете зарубежный детектив? Разумеется, на английском.

— Нет, — откровенно засмеялась она, как от хорошей шутки.

— Там попадаются интересные фразы. Например… «Судя по её мурлетке, всё свободное время она проводила в косметическом кабинете, а помады на её губах хватило бы четверым, да ещё осталось бы для бедной девушки…»

Передохнув от быстро сказанных слов, инспектор вошёл в кабинет.

Директор универмага, женщина средних лет в синем строгом костюме, не улыбнулась, но протянула ему руку с каким-то лёгким недоумением. Тогда Леденцов сам изобразил широченную улыбку, на которую она не ответила. Как там… «Такое выражение лица, будто перед её носом держат тлеющую пробку».

Он знал, что похож на ряженого, — броскую экипировку венчала рыжая голова. Но ему надо было выглядеть так, чтобы любой человек сразу сказал — это газетчик, ибо у Леденцова не было корреспондентского удостоверения.

— Пресса, Галина Александровна, — скоро заговорил он и, чтобы она не спросила документов, вытащил из сумки и положил на стол письмо, написанное им крупными каракулями. — Покупатель хочет, чтобы мы написали о продавщице обувного отдела Катерине Муравщиковой. Мы сочли нужным посоветоваться с вами…

Она надела очки и стала читать письмо. Леденцов сел посвободнее — теперь удостоверения не спросит.

— Муравщикова грамотный и квалифицированный работник, — она свернула письмо.

Леденцов достал блокнот и громадную шариковую ручку, сделанную в форме газового баллона.

— Галина Александровна, как у неё обстоит дело с вежливостью? А то есть продавцы, которых к покупателю без намордника лучше не выпускать, — сказал он медленно, выбирая слова поокруглее, ибо ему хотелось сказать, что таких продавцов надо бы лупить чайником.

— У нас такие продавцы не работают, молодой человек.

— Расскажите о ней подробнее…

— Муравщикова борется за план, болеет за коллектив, заочно учится в торговом институте, член месткома… Вполне достойна упоминания в печати.

— Дефицитный товар налево не пускает?

— Не замечалась.

— С уголовными элементами, в сомнительных компаниях…

— Молодой человек, — перебила директор, — она до замужества была членом оперативного комсомольского отряда.

— Очень хорошо, — обрадовался Леденцов, захлопывая блокнот.

— Но почему писать только о Муравщиковой? У нас есть и другие достойные люди.

— Галина Александровна, наша газета получает кипы писем.

— И всё о хороших людях?

Очков она так и не сняла, разглядывая цветастого корреспондента. Леденцов отнёс это к насторожённости, которую он видел в её лице. Конечно, проще было бы пойти в отдел кадров и предъявить удостоверение инспектора. Но как объяснить, почему хорошим работником Катей Муравщиковой заинтересовался уголовный розыск?

— О всяком пишут, Галина Александровна.

— Например, о чём?

— Ну, скажем, муж выгнал жену из дома или жена выгнала мужа…

— Неужели о таком пишут в газету?

— Муж застал у своей жены чужого мужа, или жена застала у своего мужа чужую жену…

Она не успела удивиться и ещё о чём-то спросить, как зазвонили телефоны — сразу два, городской и местный. Она взяла трубки. Леденцов этим воспользовался — схватил своё каракулистое письмо, поклонился и шаркнул ножкой, — он полагал, что корреспонденту приличествует некоторая светскость…

В приёмной скопилось много народу, но секретарша ему улыбнулась той раскованной улыбкой, которую можно посчитать и за усмешку. Леденцов тут же отомстил. Как там… Он наклонился и сказал почти в ушко:

— «Чертовски странная вещь, но только одна бабёнка из сотни употребляет правильный, свой тон помады».

15

Хлопоты с подростками и с диско-баром были для Петельникова всего лишь нагрузкой — от основных дел его никто не освобождал. Поэтому до закрытия универмага он весь день проработал над глухим делом, которое, вопреки его теории о скорой раскрываемости преступлений, мучило пятый месяц. Успел он заскочить и домой — грустно бросить в холодильник пельмени и сжевать на ходу кусок хлеба с маслом.

В универмаге дребезжал оповещающий звонок. Прореженные им залы освобождались от последних покупателей. Инспектор беспрепятственно дошёл до обувного отдела и увидел Катю Муравщикову, пощёлкивающую цветастым зонтиком. Тогда он почувствовал капли на своём лбу и понял, что на улице идёт не замеченный им дождь.

— Здравствуйте, — негромко, только для неё, сказал инспектор.

— Здравствуйте, но мы уже закрылись.

— Я не за обувью.

Она не спросила, за чем он, но её тёмные быстрые глаза спросили, выжидательно потеряв быстроту.

— Катерина Михайловна, мне нужно с вами поговорить.

Она опять не спросила о чём — глаза спрашивали.