Диско-бар

— Сами сработали?

— Неужели дядю просил? Проходи в комнату, а я переоденусь.

Пельмени Леденцов намеревался лишь попробовать, ибо есть мясокомбинатовскую лепню после маминых блюд ему не хотелось. Но Петельников сперва сварил их на пару, потом поджарил на сливочном масле, а затем полил бело-зелёной смесью, составленной из сметаны и аджики. И Леденцов съел свою половину, две пачки, быстро и с небывалым аппетитом.

Умиротворённые, перешли они от большого стола к малому, где всё было приготовлено для кофе. Инспектора расстегнули вороты рубашек и закатали рукава. Леденцов ещё раз оглядел комнату…

В широкие окна цедилась белая ночь. Лампочки торшера тлели за плотным абажуром. В этом смешанном свете отделанные деревом стены казались мягкими.

— Тоже сами, товарищ капитан? — спросил про стены Леденцов.

— Сам.

— А дерево?

— На свалке, на помойках, у мебельных магазинов…

— Я же говорю — супермен, товарищ капитан, — восхитился Леденцов.

— Умелец, лейтенант.

Гость разглядывал огромную комнату.

Мебель светлого дерева, как и стены. Книги — классика и детективы. Белая тахта, широченная, как паром, с брошенным на неё оранжевым телефоном. Три стола: обеденный, письменный и для кофе. Бар, стоило который открыть, как он слепил подсветкой, зеркалами и бутылками. Угол с аппаратурой: цветной телевизор, стереопроигрыватель, два радиоприёмника…

— Как у вас на всё денег хватает? — спросил Леденцов необижающим тоном.

— Лейтенант, я не пью и не курю. Не пользуюсь услугами никакого сервиса, кроме бани. Автомашину, телевизор, сантехнику я чиню сам.

— А стирка? — перебил Леденцов.

— Разумеется, сам, это мужская работа. Дальше, у меня неплохая зарплата. И я не гнушаюсь заработком. Ты где отдыхал в прошлое лето?

— С мамой на юге.

— А я без мамы и не на юге.

— Вы отдыхали на Урале, товарищ капитан.

— Да, рабочим в экспедиции месяц бил шурфы и рыл канавы. Размялся физически и привёз четыреста рублей.

Леденцов смотрел на капитана возбуждёнными глазами. Этого человека он знал несколько лет, но ежедневно ему приходилось смотреть вот такими глазами, — ежедневно он спотыкался в этом человеке на чём-то новом.

— Некоторые усматривают в вас элементы мещанства, товарищ капитан.

— Из-за машины?

— И замшевой куртки, — добавил Леденцов.

Петельников сходил на кухню и принёс кофе, сваренный по-восточному в маленьких кованых джезвочках.

— Вчера мне один гражданин характеризовал соседа… Он, говорит, махровый мещанин — у него есть кожаное пальто. Пальто это оказалось вроде реликвии, дедово ещё, красногвардейца, который в нём Питер охранял. Так будем ли говорить о дураках, лейтенант?

— Будем, товарищ капитан, потому что их много.

Петельников разлил кофе по чашечкам, прошёл в аппаратный угол, поставил диск-гигант на проигрыватель и включил. Музыка выплеснулась не сразу, заставив Леденцова оглянуться, — он ждал её из угла, а она потекла вроде бы ниоткуда, из стен, из книг.

— Леденцов, а кто такой мещанин?

Петельников чувствовал, что этот разговор необходим лейтенанту, решавшему что-то для себя.

— Тот, кто не работает в уголовном розыске, товарищ капитан.

Улыбнулись они одновременно.

— Я бы спросил тех, кто шьёт мне мещанство… На каком уровне бедности нужно пребывать, чтобы не слыть мещанином? Петрова ты знаешь… Вечно у него нет денег, вечно он ноет, вечно у него нехватки. Так поколотись, постарайся, смени работу, будь мужчиной…

— А если он любит своё дело?

— А тогда повышай свою квалификацию, учись, вкалывай. Я вот… Да ты знаешь, сколько я работаю?

— Знаю. В Управе говорили, что вам дадут майора. Не забудьте отметить, товарищ капитан.

— Тогда мы съедим не по две пачки пельменей, а по три.

— И кофий будем пить кружками.

— Всё дело в соотношении главного и второстепенного, лейтенант. Шмутки не главное, но они тоже делают жизнь интересней. Я презираю мужика, который не может прилично обеспечить себя и семью. Это лодырь. Так что если услышишь, как говорят про меня…

— Я их чайником по морде, товарищ капитан.

Они допили кофе по-восточному. Петельников ушёл на кухню за новым. Леденцов слушал музыку, которую он вроде бы знал, и в то же время она вроде бы звучала впервые. От музыки ли, от кофе ли, от двух ли пачек пельменей, а скорее оттого, что капитан пригласил к себе, на Леденцова нашла счастливая истома.

Петельников принёс кофе. Теперь решили пить с ликёром, для чего был распахнут ослепительный бар и найдена в стеклянном частоколе бутылка ванильного ликёра. Приложившись к чашке, Леденцов почувствовал, как истома прибывает.

— А к директору универмага ты потом сходишь, — охладил его Петельников.

— Зачем, товарищ капитан?

— Извинишься за обман. Как кофе?

Леденцов лишь кивнул, жмурясь от удовольствия.

— Лейтенант, а ведь ты очень хитрый парень, а?

— Докажите, товарищ капитан.

— За тобой охотится Сосик с напарником, поскольку ты про них что-то знаешь. Так поделился бы со мной.

— Сам не знаю, что про них знаю.

— В твоих случаях логика начинается со старого мола. Ты увидел избиение и стал свидетелем. Вот тебе и намекнули по голове, чтобы помалкивал.

— Тогда зачем же зазвали писулькой на этот мол?