Диско

И бросился вдоль берега. Я подняла его рюкзак и тихо побрела по мокрой набережной, наблюдая за мелькавшей впереди красной курткой. До меня долетали брызги дождя и Темзы. Было не слишком холодно, зато дуло, как в аэродинамической трубе. Зак бежал до самого моста. Там он ухватился за какой-то выступ и по пояс свесился вниз. «Вылезай немедленно! – закричала я. – Ты сейчас утонешь вместе со своей черепахой». Мне было страшно даже приблизиться к пенистой стремнине. Сквозь водяной столб мелькнуло перед глазами быстрое течение – оно бурлило и неслось вперед, как животное; гребни разбивались о гранитные плиты и заливали мостовую. Я схватила бедового мальчишку за рукав и потащила наверх. Зак вопил и поскальзывался. Концы его волос были мокрые, лицо забрызганное, с черепахи текло в три ручья на кроссовки. Он хохотал и падал; ухватился за мою руку, прижался лбом к моему плечу – и все хохотал. Мы, пошатываясь, побрели дальше по набережной и свернули на Трафальгарскую площадь.

Наш спортивный клуб находился около Пикадилли. Монолитное здание с разноцветными стеклами на фасаде, выходящем на дорогу. Над входом горела неоновая реклама – красные буковки «Would you» с эллипсисом. А дальше эта надпись повторялась в каждом окне белыми красками – would you, would you… Настоящий клуб желаний! Внутри мы попадали в зеркальный просторный холл с широкими подоконниками и зелеными электронными часами под потолком. Здесь можно было начинать танцевать хоть от дверей. Посередине стоял столбик – указатель. Табличка «Would you dance» указывала направо. Танцы занимали добрую половину здания. Здесь были и парные, и одиночные, и аэробика, и мужской брейк. У нас сложилось так называемое «коло», или хор – большая группа; они специализировались в основном на дискотеке и народных танцах – болгарских, финских, самых разных.

Налево шли спортивные залы для тенниса, волейбола и кетлеры. Кстати, именно на этих тренажерах я себе чуть руку не вывихнула в октябре! У нас была шикарная душевая: у одной стены кабинки, у другой – бассейн, маленький, но глубокий – в нем даже вода казалась темной. Иногда нам сбрасывали целый поток из отверстия в стене. По другую сторону находилась котельная, воду поднимали насосом, и она падала в бассейн с восьмиметровой высоты. Грохоту было, как в турбинном генераторе. Однажды меня Зак затащил под этот водопад. Помню, стояла там, вопила – и выплыла потом какая-то помятая…

Я повернула направо и побежала по коридору мимо то шумных, то пустынных залов; в обычной своей раздевалке освободилась от ярко-зеленой ветровки, ботинок, и босиком отправилась в ординаторскую.

– Линда! Hola! Я уже здесь…

– Привет, латиноамериканка. Под какую музыку будешь танцевать?

– Под какую угодно! Я сегодня уже наслушалась всякой дряни…

Она засмеялась и завела меня в один из залов.

– Вот здесь. Я тебя специально вожу, чтобы не привыкалось к одному месту. Включай любое диско и повторяй все сначала. Я скоро вернусь…

К пяти часам на улице уже темнело. Но мне нравилось, как электрические лампы отражались в зеркалах. Так бывает много раз: свет немил, тревожит что-то непонятное, сердечное, ведет к депрессии – и тогда говоришь самой себе все свои достоинства. Ты в Англии, учишься в университете, живешь самостоятельно, за окнами день погас, а ты танцуешь в лондонском клубе, домой ты вернешься поздно и не одна. И все это ты создала собственными руками – собственными силами! Где же ты их брала?! Забыла я – где… Мне грустно… И сам воздух вокруг поэтичный на вкус и цвет – оттого что мне невесело…

Стояла и выделывалась перед своим отражением. Внезапно я увидела, что дверь открыта и на пороге в коридорном сумраке стоит какой-то парень. Я сбилась, пошатнулась и остановилась…

– Девушка, если вы так реагируете на людей – как же вы собираетесь выступать?..

Свет коснулся его фигуры – темно-русые волосы, серые глаза… Сердце смущенно вздрогнуло, вспомнилось что-то знакомое. Я молчала.

– А мне нужна Линда…

– Она вышла.

Он добро улыбнулся.

– Хорошо. Не буду вам мешать. Не хочу, чтобы из-за меня страна лишилась талантливой танцовщицы.

И тихо вышел. Даже не рассмеялся саркастически за дверью…

– Что-то случилось? – спрашивала Линда.

– Нет-нет. Просто у меня обычный минор…

– Знаешь, Чарлотти, у тебя есть талант. Когда ты весела – ведешь танец ритмичнее, а когда не в духе – более… чувственно. У тебя словно потенциалы – некие грани, которые постепенно раскрываются… Тебе есть чем удивить публику…

– Ты настаиваешь, чтобы я добилась VIP. А я даже не думала, надо ли мне это.

– В жизни множество дел, Чарлотти, которые валятся из рук, – стоит лишь испортится настроению. Но если ты в своей тоске черпаешь новый источник вдохновения, если ты находишь иную цель, иной образ в творчестве, начинаешь еще одну стезю – важно не потеряться, нужно всегда следовать именно этой тропой. И не бояться показаться странной!

– Я обещаю подумать, Линда. Я пересмотрю свою жизнь! Если мне действительно нужны танцы – буду заниматься. Ты же знаешь, что я умею работать.