Дискретная когерентность

– Это не подделка Антон, это самая настоящая газета, и я уверен, что это правда, потому что это я её написал. Это моя статья, и про самолет, и про море и много других – это все мои статьи.

– То есть вы журналист?

– Бывший журналист. Я тогда только закончил журфак, было рвение, хотелось открывать людям глаза на правду, искать сногсшибательные истории, а меня послали в эту мелкую газетенку по распределению, я думал, что пропаду там. Но потом началось вот это вот все. Самолет этот, я сам был на месте крушения, смотрел на обломки величиной с человеческий рост и одновременно разорванная пополам туфля, помню мне прямо там плохо стало, все орали, что я им место катастрофы загадил. Я написал все, что можно было говорить и про черный ящик и про столкновение и то, что было известно про ошибку диспетчера, позвонил руководству, что статья готова, но в те времена никакого интернета не было, пришлось возвращаться, перепечатывать, я еще и фото делал там, но мне полосу не дали, так, уголок для статьи выделили, фото не поместилось. Газета вышла, я её прямо в типографии взял, проверить на опечатки, молодой был, хотел все как лучше сделать, не ради денег тогда работал. Статья вышла что надо, редакторы порезали конечно, но все же не до конца, а на следующий день вышла газета, я мимо Союзпечати проходил, и черт меня дернул, купил газету, и обомлел, моей статьи нет, на её месте ерунда какая-то про футбол. Ну думаю совсем с ума сошли, тираж на выброс ради места под футбольную статью, это ж надо так. Приезжаю на работу ругаться, а на меня все квадратными глазами смотрят: “Какой такой самолет, о чем ты” – и пальцем у виска крутят. А мой то вариант дома остался, с этой статьей, я сначала думаю ну завтра я вам покажу, а сам давай копать, не один же я там был, должны быть еще статьи, а нет их. Не падал самолет, ничего не случилось в тот день. Я к вечеру немного остыл, и решил, что может это я перепутал чего, пришел домой, достал газету, статья на месте, все есть. В общем я решил статью не показывать никому, спрятал, чтобы психом не посчитали.

– Погодите, то есть это ваша статья? А про девочку?

– Тоже моя, но я там случайно оказался, сам отдыхал на море просто, а тут такой случай, местные газеты написали, ну и я тоже, что бы отпуск бесплатно не прошел, статью написал. Вылетел обратно, оформил все как надо, отправил в печать. Но на этот раз я газету купил в киоске, а через неделю примерно выяснилось, что ничего не было. Что статья опять пропала везде, мне уже дурка грозила за такое, я это понимал и особо паники поднимать не стал.

– Скажите, а много у вас таких статей было, которые пропали?

– Немного, но вот сам смотрите, – с этими словами Яков выложил на стол папку сантиметров пять толщиной, в которой были сложены газетные листы или вырезки из газет, все они были подклеены листиком с датами, когда была написана статья, когда куплена газета, когда статья пропала. Было видно, что человек собирающий эти вырезки очень аккуратно подошел к своей работе и что-то перепутать или просто забыть такой человек не мог, у него все записано и пронумеровано.

– Ничего себе, а можно мне это посмотреть?

– Можно, только быстро и фотографировать нельзя, так смотрите. – Леонид пробегал глазами статьи, стараясь запомнить как можно больше, даты, имена, места, но все они были совершенно не связаны друг с другом.

– Скажите, а сейчас это тоже так? – Не отрываясь от чтения спросил Лёня.

– Не знаю, это случалось не часто, где-то раза три-четыре в год, не больше. Сначала это казалось забавным, потом начало пугать и я стал боятся, что рано или поздно за мной придут, а потом ко мне обратились люди из КГБ по поводу одной статьи, которую я написала, а она пропала. Но несмотря на это они все же меня нашли и попросили вернуть тот единственный верный экземпляр, который у меня был, мне стало страшно, по-настоящему страшно и я бросил журналистику. Сначала думал на телевидение или радио пойти ведущим, но потом как-то не сложилось, потом союз развалился, и так все было через пень колоду, а после развала и вовсе только рекламные объявления деньги приносили, а зачем журналист для рекламных объявлений?

– Так вы сейчас не пишете?

– Нет, я сейчас ночной сторож, работа не пыльная, платят мало, но исправно, люди меня не видят, а я вижу всех, кто заходит или выходит, ночью это заметно, мне так спокойней. Ночью мало что происходит на складе, компьютер есть, хочешь читай, хочешь играй в игры, главное на камеры посматривать и, если что, всяких нетрезвых личностей от забора шугай. Я свое отписал уже, хватит, но старые труды никому не отдам, это все же мое, в буквальном смысле выстраданное. А копии я вам не дам для вашей же безопасности, в тот раз на мной пришли, а теперь могут и за вами прийти, вы же не хотите так же, как я, сторожем ночным? У вас вся жизнь впереди. Мой вам совет – забудьте, что было и живите дальше. Не лезьте вы в это вот все.

– А вы не думали, почему только с вами вот так? Почему другие журналисты этого не видели, не записали?