Дискурсивно-профессиональная подготовка

С течением времени происходила постепенная кристаллизация новых ценностей в общественном сознании. Монарх в большинстве государств Европы, начиная с XVII в., представлял собой уже не столько сакральную фигуру помазанника Божьего, что было характерно для Средневековья, но первого слугу государства. Эпоха просвещенного абсолютизма была проникнута государственным пафосом. В разных странах процесс укоренения государственных ценностей в общественном сознании протекал по-разному. В России, например, внедрение государственного пафоса в общественную речь начался фактически при Петре Великом. Знаменитая речь перед началом Полтавской битвы, приписываемая Петру, проникнута государственным пафосом: «…не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру врученное». Концепт «государство» получил в России широкое распространение, начиная именно с петровских преобразований.

Государственные ценности, когда государство выступало единственным посредником между враждовавшими сословиями, которому они временно соглашались делегировать властные полномочия, в Европе неуклонно трансформировались в сторону ценностей национальных. Национальный пафос, название которому дает понятие нации, которая в трудах Э. Геллнера23 трактуется как внесословная, образованная, культурно однородная группа, характеризующаяся относительной социально-экономической мобильностью, отражал процессы постепенного осознания народами своей культурной самобытности, формирования национальных характеров, происходящее во многом под влиянием отечественных религий, которые также в свою очередь все более начинали выражать национальные черты и интересы даже в вероисповедных вопросах. Религиозные догматы рассматривались не как самодовлеющая ценность, а как атрибуты, формирующие сущностные черты и отличия нации. Нации, как писал Э. Геллнер, уже не устраивало вглядываться в себя сквозь туманную завесу религии.

Здесь следует разделить понятия нации, определение которой было дано выше, и народа, под которым мы будем понимать деятельную часть этноса, являющуюся носителем коллективной воли к прогрессивному развитию. Народ в судьбоносные моменты может выделять из своей среды отдельных личностей, подобных Жанне д’Арк во Франции, Уильяму Уоллесу в Шотландии, или Кузьме Минину у нас, которые, организуя, превращают народ в политическую силу, но при обыкновенных условиях народ играет роль моральной и физической опоры нации. Ошибочно, как писал Э. Юнгер, «предположение, будто масса сознательно и надолго подчинит идее формы своей жизни»24. Нации образуют политические партии и правительства, руководящий состав государственного механизма, который приводится в движение народом, трудящимся в качестве «слуг государевых», соработников нации. В этом смысле в доиндустриальную эпоху можно говорить о «политической нации», как это трактует Э. Хобсбаум, или, в современных терминах, элите – титулованной светской и духовной знати и дворянстве.

Возникновение и распространение национального пафоса в общественной речи происходит, только начиная со времени победы третьего сословия, ознаменовавшейся Великой Французской революцией. Первым же программным документом, закрепившим положение в государстве новой общественной силы, был провозглашен суверенитет нации, и заявлено, что «никакая корпорация, ни один индивид не могут располагать властью, которая не исходит явно из этого источника»25. С этого времени история развития западной цивилизации представляла последовательное утверждение национального пафоса, который, следуя сформулированному выше закону, стремился обеспечить первенствующее значение нации, полагавшей источником своей легитимности волю народа.

Героический, религиозный и национальный пафосы мы относим к основным, действие которых в той или иной степени можно наблюдать практически во всех общественно-исторических явлениях Новейшего времени. В отсутствие полностью разработанной теории общественной речи данный факт подтверждается, помимо анализа произведений военной риторики на протяжении письменной истории человечества, частным анализом содержательной основы политического и судебного красноречия26, а также наблюдением П. Ф. Каптерева о существовании церковно-религиозного (допетровского), государственного (на протяжении XVIII – первой половины XIX вв.) и общественного, т. е. национального периода (после Великих реформ до 1917 г.) в развитии дореволюционной российской педагогики27. Отчасти подтверждение нашей мысли можем найти и в трудах М. П. Фуко, комментировавшего смену государственного пафоса национальным в период Великой французской революции следующим образом: «Новый дискурс (имеющий нового субъекта и новую точку отсчета) сопровождается и новым, если так можно сказать пафосом. Этот новый пафос направлен на… государственный переворот или удар по государству, на выступление против государства»28.