Дискуссии в Лондоне 1965 год

В.: Человек вообще не уверен, является ли это внешним или внутренним.

К.: Определенно существует внешнее. О внешнем нет неопределенности.

В.: Неопределенно, является ли сознание внешним или внутренним.

К.: Есть внешнее: лампа, деревья, дома – я вижу эти вещи. Есть тело, я вижу внешнее. Но мы не знаем, что за внешним, что внутри дома. Поскольку единственное, чего мы хотим, это произвести больше уверенности, мы боимся неопределенного. Мы только хотим безопасности: именно поэтому мы так хорошо знакомы с тем, что мы знаем, и почему мы держимся. Чтобы какое бы то ни было творчество имело место, разве не должна быть пустота, которая является пространством? Вы не можете быть гарантированы и уверены, что в этом пространстве ничего не случится. Это именно то: мы так боимся быть одни. Можно понять, что человек не может жить в полной ненадежности, физически. У человека должна быть пища, одежда и кров. Это приятно, мы даже не будем обсуждать это. Но чтобы гарантировать пищу, одежду и кров для каждого, внутренний хаос должен прекратиться. Нас не могут разделить на национальности – весь этот глупый обман. Мы хотим внешней безопасности, не делая ничего внутренне: и когда есть внешняя безопасность, как это происходит в тех или иных странах, ум скоро начинает загнивать. Люди совершают самоубийства, существует насилие и преступность, взрослая и детская; всевозможные формы развлечений и увеселений, - вы знаете, что происходит. Потому необходимо иметь необычайное чувство алертности и сознательности, не нечто смутное и иррациональное, но весьма конкретное.

В.: Сэр, то, что вы говорите, может быть только гипотезой для того, кто не исследовал то, что исследовали вы.

К.: Разумеется, сэр, разумеется.

В.: А для того, кто знает это состояние осознания, это ничего не добавит. Поэтому почему же вы продолжаете говорить, сэр? /смех/.

К.: Почему я продолжаю говорить? Прежде всего, это не оттого, что я получаю «толчок» от разговора. Когда человек обращается к аудитории, небольшой, как эта, или большой, как это обычно бывает в Индии, трудно не получить «толчок» от нее, не почувствовать себя чрезвычайно важным. Я нет. Вы можете сказать: «Откуда вы знаете, что вы не подвержены этому?» /смех/. Потому что я исследовал это. Я прекратил беседу, пронаблюдал за собой, и увидел, что никогда не получаю «толчка» из этих бесед с людьми. Никогда. Поэтому это не чрезвычайная важность. Тогда может это – чтобы помочь людям? Доставлять удовольствие слушать. Это, может, помогает людям? Нет. Это подразумевало бы форму тщеславия: «Я знаю, а вы нет, поэтому, давайте, я вас научу». Тогда будет взаимоотношение учителя и ученика, вождя и последователя, что отвратительно. Это Гитлер и его дело, религиозное или политическое. Это также не то. Также это не развлечение, не занятие для удовлетворения или выполнения, ни для того, чтобы помочь людям, с которыми разговариваешь. Если вы не поможете себе, никто не поможет вам. Тогда может это для самовыражения – как у поэта или художника? Нет. Когда человек отвергает все это, что остается?

В.: Ничего /смех/.

К.: Пожалуйста, это очень серьезно: это не развлечение.

В.: Общение.

К.: Нет, это меня не заботит. Тот человек спросил: «Почему ВЫ ГОВОРИТЕ?»

В.: Сэр, вы говорите потому, что ваш друг просит вас об этом?

К.: Нет.

В.: Потому, что люди хотят слышать вас?

К.: Это, если они ХОТЯТ. Нет, сэр. Когда вы пользуетесь аудиторией для собственного удовольствия, когда говорите не для того, чтобы помочь людям, с тем, чтобы почувствовать себя помогающим, творящим добро – отбросьте все это, что у вас останется?

В.: Любовь.

К.: О, подождите немного, подождите. Любовь. Вы предполагаете это из любви?

В.: Да.

К.: О, Боже! /смех/. Нет, сэр. Вы задаете вопросы. Не имеющие значения.

В.: Может, вы хотите поделиться этим?

К.: Что это означает? Вы предполагаете, что человеку следует эксплуатировать людей, используя аудиторию, казаться, что ты хочешь помогать им и таким образом стать важным? Все это известно: помощь, услуга, добродетель. Когда вы видите абсурдность всего этого – что тогда остается? Когда вы СДЕЛАЕТЕ это, задайте вопрос. Спросите тогда. Но если бы вы ПРОДЕЛАЛИ все это, вы бы не задавали вопроса. Тогда наше взаимоотношение было бы совершенно иное.

6 мая 1965 г.

VI