Дискуссия по вопросам советского языкознания

Но такая непосредственная зависимость, как правило, не прослеживается в строении слова, в строе предложения, в звуковом составе и в звуковых изменениях: зависимость в таких случаях многообразно опосредствована.

Если бы в развитии всей системы языка – фонетической, морфологической, синтаксической, лексической – равномерно, непосредственно и просто отражалось развитие производства и производственных отношений, – не стоило бы никакого труда выделить в истории любого древнеписьменного языка если не все пять основных общественно-экономических формаций, то, по крайней мере, – три последних. Однако всякому специалисту, изучающему историю того или иного языка, известно, что не удается выделить в истории, например, склонения имен, спряжения глаголов, синтаксической связи слов, периоды, совпадающие с общественно-экономическими формациями, отражающие непосредственно эти формации (и характерные для той или иной формации производственные отношения).

Как освещаются подобные факты в яфетической теории Н.Я. Марра? Весьма упрощенно. Для Н.Я Марра обычны примерно такие суждения: «Прямые и косвенные падежи ведь это „падежи“ пассивные и активные, т.е. собственно социально расцениваемые величины, поскольку на предшествующей ступени стадиального развития – это две различные категории коллектива»[7].

Словом, падежи бывают активные и пассивные; активным обычно является прямой падеж (именительный), пассивными являются косвенные падежи (родительный, дательный, винительный…), поскольку косвенные падежи синтаксически зависимы (управляются глаголом или именами же), именительный же падеж синтаксически обычно независим.

По теории Н.Я. Марра, активные и пассивные падежи должны рассматриваться, как социально расцениваемые величины: в активных и пассивных падежах по Н.Я. Марру находят выражение «две различные категории коллектива». Таким образом, в грамматической зависимости слов – по Н.Я. Марру – находят выражение общественные отношения.

Подобные объяснения нельзя, конечно, считать марксистскими, научными.

«Язык, – пишет акад. Н.Я. Марр, – такая же надстроечная общественная ценность, как художество и, вообще, искусства»[8].

По нашему мнению, ставить знак равенства между художеством (вообще, искусствами), с одной стороны, и языком, с другой стороны, как надстроечными категориями, никак нельзя. Такое упрощение недопустимо.

Вывод: постановка проблемы о надстроечном характере языка в яфетической теории Н.Я. Марра правильна только в общем, так как специфика языка как надстроечной категории в учении Н. Марра затушевывается, подход к разнообразным фактам языка не дифференцируется. У акад. Н.Я. Марра не конкретизированы даже вопросы, на которые должна быть расчленена проблема.

Советской лингвистике предстоит большая кропотливая работа, чтобы надлежащим образом расчленить эту сложную проблему, выявить специфику языка как надстроечной категории, проследить все возможные формы зависимости языка от производства.

Совершенно несовместимо с марксизмом учение Н.Я. Марра о классовости языка. Согласно яфетической теории Н.Я. Марра в языке все классово; все языки классовы; язык всегда был классовым.

«Утверждаю с полным сознанием ответственности такого высказывания, – пишет акад. Н.Я. Марр, – расходясь коренным образом со многими моими товарищами, что нет языка, который не был бы классовым, и, следовательно, нет мышления, которое не было бы классовым»[9]. В другой работе акад. Н.Я. Марр заявляет: «…Яфетидология отвергает существование неклассовых языков; все языки, в их числе и национальные языки Европы и Кавказа, – еще раз повторяем, классовые, притом классовые не в последнюю очередь, а – прежде всего. В Армении и Грузии национальных языков оказалось по два в каждой стране, оба классовые, один – древнелитературный феодальный и другой – т.н. народный, если не будем сейчас входить в различные модальности этой народной речи. И что замечательно, грузинский феодальный язык стоит ближе по системе к армянскому феодальному языку, чем каждый из них к народному языку своей родной страны, и с таким же, понятно, отношением к своим феодальным языкам армянский и грузинский народные языки являются языками одной системы по многим основным чертам своей типологии. Мы, быть может, будем иметь возможность при другом случае иллюстрировать это явление на примерах. Но главное, яфетидология иной подход к изучению языка, как к речи классовой, считает неприемлемым»[10].