Дислексия

Утром подруги заезжают за Саней на такси. У подъезда трещит белая машина «жигули». Таксист включает печку, включает музыку, снимает бейсболку в знак того, что он в помещении.

Договорились за пятьсот на четверых, объявляет Катя Б.

Мужчина, вы же нас подождете там примерно час?

Могу и подождать, все равно заняться нечем.

Таксист зевает и заводит двигатель.

Едут долго и муторно. Дорога однообразная, унылый пейзаж за окном. В машине играет радио.

Когда проезжают населенный пункт, останавливаются у магазина продуктов. Катя Б. говорит всем купить по бутылке водки и пакету молока.

Три дня на толчке сидеть будем, гогочет Оксана.

Не пить, дура. Для обряда очищения.

Я и говорю: три дня на толчке.

Га-га-га.

Все, включая таксиста, ржут.

Таксист смотрит на подруг в зеркало.

Первый раз к Васе-шаману?

Снова едут по ничего не значащей местности. Саню укачивает, и она качается с закрытыми глазами, слушает свое дыхание, сидит на обочине своих мыслей.

Потом она засыпает. Потом они приехали.

Останавливаются у высокого забора с вырезанными из дерева фигурами. Здесь есть фигура старца, фигура медведя и фигура орла. Заходят во двор. Во дворе полукругом стоят несколько деревянных домов, бегают дети. Выходит коренастый бурят в военной одежде.

Вы ко мне?

К вам.

Всем вместе будем проводить или индивидуально?

Мы хотим индивидуально.

Тогда готовьте деньги, сколько сердцу не жалко, и что вы там привезли для подношения духам. Решите, кто первый, и заходите через десять минут.

Играют в «Камень, ножницы, бумага», Сане выпадает идти первой.

В круглом помещении стоит небольшой стол, за которым сидит мужчина в куртке цвета хаки.

Саня садится напротив. Он просит деньги. Саня протягивает полторы тысячи рублей, зажатые в кулаке. Кулак он разжимает и говорит, чтобы деньги всегда давала открыто, уверенно.

Научишься по-другому относиться к деньгам, тогда у тебя все наладится.

Он пишет на листке Санино имя и дату рождения. Разводит в пиале водку и молоко, сыплет туда травы, бормочет страшным грудным голосом.

Берет Санины руки, долго держит их.

Что чувствуешь?

Тепло.

Правильно.

Какое-то время они молчат, он то рассматривает Саню, то закрывает глаза.

Что хочешь знать?

Не знаю.

По здоровью проблемы по материнской линии.

Мне цыганка сказала…

Приходит к тебе?

Кто?

Ясное дело кто. Защиты на тебе нет. Будешь защиту ставить? Пять тысяч.

Что вы, мне не надо.

Как хочешь, кивает бурят. Кто из умерших самый близкий?

В смысле?

Никто не умирал у тебя?

Ну… тетя Аля, мамина сестра, у нее не было своих детей, она замерзла в снегу.

Бухала, что ли?

Да.

Бурят сужает глаза, ему становится интереснее.

Есть у тебя такое, что как будто в пустой комнате кто-то на тебя смотрит?

Не знаю, бывает, наверное.

Трупный запах чувствуешь?

Как это?

Приходит во сне?

Кто?

Бурят кидает в пиалу еще горсть травы.

Сама знаешь кто. Невозможно с тобой.

Я не специально.

Иди, ты не готова.

Саня идет.

У двери уже стоит Катя Б., вся собранная, настроенная на важный разговор.

Саня садится на скамейку, из будки выныривает собака, подбегает и неожиданно кладет черный нос Сане на колени. Сане хочется плакать. Она дотрагивается до грязной шерсти пса. Наверное, я все-таки люблю собак, пишет Саня Горошку.

На обратном пути все молчат. Каждый хранит в себе тайну. Серая пустота за окном тоже хранит какую-то тайну. Таксист с тревогой посматривает на них в зеркало. Катя Б. вдруг странно улыбается и говорит: нажрусь сегодня.

Саня просыпается ночью от того, что ей страшно. Поднялся ветер, и дверь подъезда хлопает о косяк. Сане кажется, что кто-то смотрел на нее, пока она лежала с закрытыми глазами. Зачем я поехала к этому шаману, думает она.

Саня включает ночник. Розовый мягкий свет ложится на стол и кресло.

Саня отодвигает штору, смотрит на двор. Железные турники, карусель, вкопанные в землю черные шины разной высоты. Место, которое раньше казалось волшебным, захватывающим, теперь опустело и сдулось.

Поднялся ветер, настоящий ураган. Он разворошил мусорный бак, и по тротуару летят черные пакеты.

Свист и холод пробираются в комнату через старые деревянные рамы. Стены леденеют. Саня набрасывает на плечи тяжелое одеяло. Садится за стол, записывает план урока. Как говорить с детьми о потерях. Без вранья, сюсюканья и манипуляций. В книге Дины Сабитовой «Где нет зимы» умирают мама и бабушка. Такая детская книга. В ней разговор о непонятном, о семье.

Дом — это место, где нет зимы, где не холодно, напишет Ваня.

Проверки

В учительской сидит молодая женщина. Она новенькая.

Она говорит: я не новенькая, я была в декрете, а вы кто?

Саня отвечает, что она тоже вроде как новенькая, но не новенькая.

А я про вас слышала, продолжает женщина, вы из этой программы про учителей, вам правда дали миллион?

Сане часто говорят про миллион, всегда путают с «Земским учителем», не понимают, зачем она из Москвы переехала в село. Если не из-за миллиона, то почему? — спрашивают они. Саня не знает. У нее есть мерч программы, на встречах им дарят термосы, значки, наклейки. На черном шопере написано: «Работа, которая изменит тебя и общество, в котором ты живешь». Сумка может говорить такое, а Сане неловко.