Дисперсия лояльности

– Хорошо, отпускаем. Тут только Георгий спрашивает: может ли он еще поизображать сожителя Татьяны и переспать с ней.

Из трубки донесся довольный смешок.

– Георгий хорошо поработал сегодня, он что не устал? А Рошина что?

– О, у них тут все нормалек, она уже сама его целует и обнимает.

– Пусть делают что хотят. Георгию от меня спасибо, – Лазарев повесил трубку и направился к своей машине.

Анатолий вел машину по ночной Москве. Этот город никогда не спит, движется, сверкает огнями, гудит поливальными машинами, но никогда не спит. Мотор служебной «Победы» тихонько урчал. Опавшие листья вылетали из-под колес автомобиля и, кружась, плавно опускались на землю. Пахло осенью и хотелось скорее в тепло. По ночам уже морозило, и пожухлая, а местами все еще зеленая трава к утру покрывалась замысловатыми рисунками инея, но днем светило довольно теплое солнце.

Анатолий любил каждое время года по-своему, но только ранней осенью на него, время от времени, нападала легкая хандра, когда солнце на закате покрывало багряными оттенками все вокруг и сизые тени обволакивали щемящей грустью город. Тогда величавая красота танца ярко-разноцветных опадающих листьев, улетающие стаи птиц, как будто бегущие от неизбежности, навевали глубоко в душе запрятанные воспоминания, эмоции и желание убежать от себя и от захлестывающего, всепоглощающего чувства одиночества.

Он был одинок, пронзительно одинок. Все свободное время посвящал или работе, или тренировкам. Иногда майор себя уговаривал, что он не одинок, а лишь свободен. Свободен от необходимости заводить романы, и уж тем более у него нет времени заводить семью. Но иногда сознавался себе – это далеко не так. Вот и теперь он подъехал к дому, припарковал машину, поднялся на свой этаж, отпер дверь и вошел в прихожую, гулко отразившую шаги.

Лазарев подошел к холодильнику и открыл его.

– Ой, ё, я же совсем забыл купить продукты.

Он открыл буфет.

– Так, что у нас имеется, – критически оглядев содержимое, достал большой пакет макарон и банку мясных консервов.

Еще хорошо, что время от времени он умудрялся затариться достаточным количеством тушенки, вот она то его частенько и выручала. Привычным движением налил воду в кастрюлю и поставил на плиту. Пока варились макароны, Анатолий открыл банку с мясом и вытряхнул его на сковородку.

– Что ж, макароны с тушенкой совсем не так уж и плохо, – проговорил он вслух, – а завтра я обещаю себе купить еду.

Лазарев засмеялся:

– Ну вот, майор, ты уже дошел до того, что от одиночества сам с собой разговаривать начал, поздравляю!

10

Глеб открыл глаза и сладко потянулся на широкой и удобной кровати, покрытой шелковистыми простынями из плотного хлопка. Комната была залита светом, и солнечные зайчики играли на потолке, отражаясь от граней красивой хрустальной вазы, стоявшей на подоконнике. В воздухе витал аромат свежесваренного кофе, поджаренного хлеба и еще чего-то неуловимо восхитительного.

Глеб Светлов откровенно наслаждался приятным моментом пробуждения и снова закрыл глаза. Он услышал тихие шаги, легкий шорох, и тут же теплая ладонь коснулась его руки, а на губах он почувствовал поцелуй. Юноша приоткрыл один глаз и уставился на девушку перед ним. Постепенно до него начало доходить все, что произошло вчера вечером, а потом ночью и даже этим утром. Он слегка застонал и присел в кровати.

– Ёлки-палки! Что ж я наделал!

– А что, собственно, ты наделал? – услышал он ответ и вопрос одновременно.

Глеб окончательно проснулся и увидел перед собой Ларису Панко в немыслимом кружевном полупрозрачном пеньюаре, который очень выгодно подчеркивал все достоинства ее фигуры. Светлые шелковистые волосы рассыпались волнами по точеным плечам.

– Ты приятно провел время и снял стресс традиционным и довольно древним способом, – с легкой, манящей улыбкой проворковала Лариса. Ее золотистого цвета глаза призывно заблестели.

Глеб в упор всмотрелся в них, но увидел там лишь желание и негу.

– Я провела восхитительную ночь. Надеюсь, и тебе понравилось забавляться со мной, – ее рука скользнула под одеяло и нацелилась на дальнейшие последствия довольно предсказуемой развязки.

– Никогда не жалей о том, что уже сделано, если в этот момент был счастлив, так ведь? – Лариса приблизилась к лицу Глеба, и он перестал различать что-либо. Волна желания захлестнула его.

Позднее, когда они сидели на кухне и поглощали завтрак, так предусмотрительно приготовленный Ларой, Глеб поймал себя на том, что улыбается и не может остановиться. Ему было легко и хорошо, он ничего не хотел знать ни о прошлом, ни о будущем, ему было хорошо здесь и сейчас, и никуда не хотелось уходить.

– Глебушка, давай заканчивать, нам пора идти, – почти шепотом произнесла Лариса.

Она слегка склонила голову, и прядь светлых волос опустилась на лицо. А Глеб откусил большой кусок поджаренного хлеба с мармеладом и с восторгом демонстративно начал жевать его.

– Смотри, я тороплюсь, жую, быстро жую, – он засмеялся и отпил глоток кофе.

Через полчаса они спустились по лестнице, вышли на улицу и направились в театр.