Дисперсия лояльности

– Понятно, сколько у меня на это времени?

– Чем быстрее, тем лучше. Но вы понимаете, нужно не просто расстроить брак этой пары, нужно чтобы они прекратили их близкие отношения, так как беременность Рошиной от Светлова крайне нежелательна. С нашей стороны будут также приняты некоторые меры, но думаю, и ваша помощь нам пригодится, – взгляд синих глаз Лазарева был спокоен.

– Да, все понял. Мне нужно будет связаться с вами по окончании этой миссии?

– Нет, не стоит, за вами будут присматривать, но если понадобится помощь, то можете обратиться лично ко мне, – Лазарев протянул Михаилу листок бумаги с номером телефона.

– Понятно, что-то еще? – глаза Федорова выражали только вопрос и ничего больше, ни досады, ни недовольства – ничего.

«Он явно сможет без репетиций сыграть все, от лешего на болоте до византийского императора. Невероятный талант, – да и манера двигаться, говорить сразу же очаровали Федорова в его собеседнике. – Необычайный дар у этого парня. А глаза-хамелеоны с переливом от голубого до зеленого большая редкость. Какой редкостный талант пропадает, – мелькнула мысль, но сразу же на смену ей пришла другая. – А почему пропадает? Именно настолько талантливые и сильные люди должны выполнять такую сложную работу, на которую нормальный человек не способен».

– Нет, это все, до свидания, – Лазарев встал и протянул руку для прощания.

– Хорошо, я все сделаю, как вы просили, до свидания.

Когда дверь за визитером закрылась, Федоров подошел к небольшому зеркалу, висевшему в кабинете. Он увидел симпатичного мужчину, в глазах которого отразилась усталость и легкая печаль от того, что в расплату за занятие любимым делом, ему частенько приходилось выполнять задания сотрудников КГБ.

«Что ж, на этот раз не самое худшее предложение, прорвемся.»

Он выглянул из кабинета, увидел в коридоре нескольких актеров.

– Татьяна уже ушла? Не знаете где она сейчас? – спросил Федоров.

– Она там в холле, ее позвать?

– Да, позови, пожалуйста, пусть зайдет ко мне.

Через пару минут Татьяна легонько стукнула в дверь и вошла к своему шефу. Вырез бордового сатинового платья открывал мягкие, округлые плечи и выгодно подчеркивал шикарную грудь – предмет восхищения мужчин и зависти у женщин. На круглом лице, обрамленном локонами кудрявых волос, сияли большие серые глаза, в глубине которых плескалась тревога. Пухлые, недовольно поджатые губы, выражали протест и обиду.

– Закрой, пожалуйста, дверь и хватит разыгрывать из себя вселенскую печаль. Я знаю, ты талантливая актриса, – улыбнулся доброжелательно Федоров. – Присядь, у меня к тебе есть серьезный разговор, – он приглашающим жестом указал девушке на стул.

Рошина дернула плечом, вздернула курносый нос повыше и присела на предложенное место. Она упорно смотрела в окно и не желала повернуть голову в сторону Михаила.

– Знаю, ты на меня в обиде. Но я тебе говорил уже много раз, что не могу развестись с женой и жениться на тебе. Это сильно повредит моей карьере. Это не эгоизм, это неизбежная реальность. Знаю, ты недовольна, но пойми, пожалуйста, я ничего не могу изменить. Мы можем с тобой видеться, как и раньше. Конечно, если ты этого хочешь. Поэтому очень прошу тебя не делать то, что ты собралась устроить. Ты не любишь Глеба, и он не любит тебя. Уж я-то в этом разбираюсь. Не знаю подлинные мотивы самого Светлова, но твои мотивы мне хорошо известны. И поверь, я не желаю тебе зла, а поэтому прошу, аннулируй вашу грядущую свадьбу. Это принесет вам обоим только неприятности. Если ты согласна, то я сам могу поговорить с твоим женихом, – Федоров говорил спокойным, проникновенным голосом и внимательно смотрел на Рошину.

Но лицо профессиональной актрисы никак не проявило истинных эмоций. Она по-прежнему сидела, вскинув голову и не шевелясь смотрела в окно, а модный кулон из прозрачного пластика в виде сердечка запал между округлостей груди, вздымавшейся при дыхании.

– Все, хватит, паузу ты уже выдержала достаточно, дальше идет перебор, – еще раз улыбнулся Федоров. Он одной рукой взял ее ладонь и поцеловал, а другой нежно провел по плечику, кокетливо выставленному на показ по последней моде.

Татьяна повернула голову и глядя в глаза Михаила, спросила самым холодным тоном, на который была способна:

– Все? Я могу идти?

– Ты хочешь уйти? Так просто встать и уйти? – Федоров легонько приподнял девушку.

Татьяна резко вывернулась. Ее глаза, обрамленные пушистыми ресницами, пылали страстью и гневом. Из серых они превратились в бархатно-черные. Михаил притянул ее к себе, но она уперла свои маленькие кулачки ему в грудь.

– Нет, постой, я уже не та, что прежде, я больше не хочу быть твоей любовницей. Понятно? Я могу идти? – девушка возбужденно дышала.

– Конечно иди, но, пожалуйста, подумай о том, что я тебе сказал. Поверь, это очень важно и для тебя, и для Глеба.

– А то, что, ты нас уволишь? – актриса надменно взглянула на Михаила и подошла к двери.

– Татьяна, прошу тебя, успокойся и посмотри со стороны на весь этот цирк. Ты его значительно старше, он совсем еще юный. Это тоже существенные доводы не в пользу вашего брака.