Дистанция

Кровать прогибается подо мной, когда Келлер наклоняется и убирает телефон от моего уха, слегка улыбаясь. В его глазах горит ярость.

— Я предлагаю тебе перестать звонить Сиенне. Ты не заслуживаешь даже иметь ее номер. Твоя дочь — самая невероятная женщина, которую я когда-либо встречал. Не благодаря тебе. Я сделаю своей миссией подарить ей самую невероятную жизнь, наполненную любовью и счастьем, в то время как ты можешь продолжать гнить. Ты не получишь от нас ни единого доллара. Если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы связаться с ней снова, я заберу у тебя все, что у тебя осталось. Я сломаю тебя до такой степени, что возврата не будет. Не недооценивай то, на что я пойду ради нее. А теперь, если это все, я предлагаю тебе отвалить.

Я не могу скрыть потрясение на своем лице, когда он прерывает звонок и бросает телефон на край моей кровати. Он обхватывает меня своими мускулистыми руками и душит в своих объятиях, его сила создает во мне спокойствие. Этого почти достаточно, чтобы забыть отвратительные слова моей мамы. Почти.

— Блядь, детка, я думаю, что лучше бы у меня не было гребаных родителей, чем такая мама. Мне чертовски жаль. Ты заслуживаешь гораздо лучшего.

Осознание обрушивается на меня, как тонна кирпичей. Все, что мне нужно, — это он. За эти несколько коротких недель он заставил меня почувствовать себя более желанной, любимой и защищенной, чем кто-либо когда-либо. Он — семья, которую я выбираю. Я таю в его объятиях и даю волю слезам. Тепло разливается в моей груди, когда он обнимает меня, шепча нежные заверения на ухо.

Может быть, мне больше никто не нужен. Может быть, Келлер и Мэдди созданы для того, чтобы быть моей семьей.

Через несколько минут мои слезы утихают. Я приближаю свое лицо к лицу Келлера и нежно целую его в губы.

— Спасибо тебе, я столько лет притворялась храброй, думая, что проблема во мне, когда это она. Я никогда не хочу быть такой, как она. Я хочу быть счастливой, и ты делаешь меня такой счастливой, Келлер.

На его лице расплывается ухмылка.

— О, детка, ты приносишь свет в мою жизнь. До тебя была буквально только тьма. У меня никогда не было семьи, поэтому я не знаю, через что ты проходишь. Но никогда не забывай, что у тебя есть я, принцесса.

— Расскажи мне, каким было твое детство? — я спрашиваю, и он напрягается.

— Ты не обязан, если не хочешь, я просто хотела бы понять — быстро добавляю я. Он вздыхает и кладет подбородок мне на макушку, крепче прижимая меня к себе.

— Я не могу тебе лгать. Это было тяжело, особенно до того, как я встретил Луку. Я был растерян. Я был зол. Зол на своих биологических родителей, зол на весь мир и на себя за то, что не смог найти способ заставить семью любить меня настолько, чтобы удержать. Вот тут-то я и ввязался в уличные драки. Это было единственное, что заставляло меня чувствовать себя живым, и я был чертовски хорош в этом. К тому времени, когда мне исполнилось четырнадцать, я изо всех сил старался бороться. Я хотел, чтобы боль заставила меня что-то почувствовать.

Он делает глубокий вдох, как будто одно воспоминание о своем прошлом причиняет ему физическую боль.

— Именно тогда я встретил Луку, парня, так похожего на меня, что между нами мгновенно возникла связь. Мы заботились друг о друге и устроили ад на подпольной боксерской сцене. Мы никому не были нужны, поэтому мы проводили большую часть ночей в заброшенных квартирах после того, как сбежали из приемных семей, воруя все, что могли, чтобы выжить. И вот, наконец, миссис Руссо вошла в нашу жизнь и привела нас в форму. Я имею в виду, она опоздала, чтобы спасти меня от моих демонов, но она сохранила мне жизнь. Если бы не она и Лука, я бы никогда не стал профессионалом.

— О, Келлер, — вздыхаю я, поглаживая его лицо рукой. Я вижу, что он изо всех сил пытается сдержать слезы.

— Я бы хотела, чтобы жизнь была добрее к тебе. Ни один ребенок не заслуживает того, чтобы пройти через это. Ты изменил ситуацию. Я так горжусь тобой. Я имею в виду, посмотри на все, чего ты достиг, Чемпион. Это невероятно. Ты невероятный.

Он грустно улыбается мне, как будто не верит, что я действительно считаю его таким замечательным. Я беру его лицо в обе руки и целую в нос.

— Я имею в виду каждое слово, Келлер. Может быть тьма, но всегда есть свет. Однажды я докажу тебе это. Может быть, нам было суждено найти друг друга, исцелить наше прошлое и создать что-то великое.

— Я не сомневаюсь в этом, детка. Я и ты, мы неизбежны.

ГЛАВА 21

Келлер

Я вел жизнь, далекую от нормальной. Укладывая последнюю коробку с вещами Сиенны в свой внедорожник, я останавливаюсь, чтобы посмотреть, как она трусцой спускается по последнему лестничному пролету, ее растрепанный пучок колышется на макушке. Я должен признаться, что это самое нормальное чувство, которое я когда-либо испытывал в своей жизни.