Дистанция

От мысли о том, что я буду приходить к ней домой каждый день и прижимать ее ко сну, у меня возникает странное ощущение в груди; как будто она теплая и пушистая. Это совершенно чуждое чувство, но я не могу лгать, мне это чертовски нравится. Если это делает меня полным ничтожеством, то так тому и быть.

Ее улыбка заразительна. Она заставляет меня хотеть сделать все возможное, чтобы сохранить ее. Мне это нравится. Черт. Я люблю ее.

Любовь. Черт, я не знаю, что такое любовь. Готов поспорить на все деньги, которые у меня есть, что это она. Иначе почему при мысли о том, что она бросит меня, мне хочется вывернуться наизнанку?

Я сижу здесь, уставившись в лобовое стекло, и не могу поверить, что попросил ее выйти за меня замуж. Она подумала, что я шучу. Я не шутил. Если я смогу найти способ сделать ее своей навечно, это, блядь, произойдет. Чистая паника, охватившая меня, когда я не смог найти ее после боя, только укрепила все для меня.

Как только я закончила поздравлять Люка, я направилась обратно к Сиенне, только чтобы найти свободное место. Я отчаянно пыталась дозвониться ей снова и снова, но ее телефон переключался сразу на голосовую почту. Мое сердце бешено колотилось, я помчался к Грейсону, охваченный паникой.

— Блядь, ты видел Сиенну и Мэдди? Они, блядь, ушли? — кричу я, привлекая внимание остальной команды, которая теперь смотрит на меня как на сумасшедшего.

Что, если Джейми причинил ей боль? Я начинаю думать о худшем.

Грейсон хватает меня за плечи, возвращая к реальности.

— Черт возьми, Келлер, успокойся, мать твою. Я напишу Мэдди.

Теперь мной овладевает чистый страх, чистое отчаяние от желания вернуть ее домой, вернуть ее ко мне.

— Послушай. С ней все в порядке. Они едут домой, — говорит он как ни в чем не бывало, тыча телефон мне в лицо и показывая сообщение Мэдди.

Какого хрена…

Так что я соглашусь жить вместе. Пока.

Она дает нам месячный испытательный срок, достаточный для того, чтобы Мэдди разобралась с финансами и нашла нового соседа по комнате. Она даже спросила меня, сколько будет стоить половина счетов. Не думаю, что она до конца осознает, сколько у меня денег. Черт возьми, я на самом деле подумываю о том, чтобы купить Мэдди ее собственную квартиру, просто чтобы облегчить беспокойство Сиенны. На самом деле, к черту все. Именно это я и сделаю.

Всего четыре недели до моего объединительного титульного боя за титул чемпиона, четыре недели до того, как я освобожусь. В этот момент кажется, что все идеально встало на свои места. Последний кусочек головоломки вот-вот встанет на место. Но по какой-то причине я не могу избавиться от ощущения, что что-то собирается все разрушиться.

— Чемпион, все в порядке? — мурлыкает она, изучая мое лицо с пассажирского сиденья, ее пальцы обвиваются вокруг моих бедер. — Послушай, если ты передумал после того, как увидел все то дерьмо, которое я приношу, чтобы загромождать твою жизнь, просто скажи мне. — она неловко ерзает на своем сидении. Теперь это полностью привлекает мое внимание. Я хочу убить любого, кто заставил мой фейерверк чувствовать себя хуже, чем она заслуживает, кто подарил ей эти мимолетные моменты сомнений в том, что я бы ее не захотел. Она действительно понятия не имеет.

Приподнимая ее подбородок указательным пальцем, я опускаю свои губы навстречу ее губам. Никогда в жизни меня не чувствовал себя таким мягкотелым. Я ничего не могу с собой поделать. Она вытягивает это из меня. Может быть, это из-за тех чертовых кристаллов, которые она упаковала.

— Моя, — просто бормочу я, чувствуя, как ее губы растягиваются в улыбке.

Заводя Эскалейд, я включаю передачу и везу нас домой. Впервые я по-настоящему чувствую, что она у меня есть.

— Не могу поверить, что я теперь живу здесь, — восклицает она, вскидывая руки в воздух. Я не могу удержаться от смеха, наблюдая за ней. Она действительно любит этот пентхаус. Она светится всякий раз, когда оказывается здесь. Это заставляет меня снова влюбиться в это место.

Четыре изматывающих часа спустя моя черно-бело-серая цветовая гамма исчезла. Теперь в каждой комнате есть ее нотка, ее пушистые розовые подушки разбросаны по кровати. Фактически, единственное место, которое остается нетронутым, — это моя кухня. Наша кухня. Судя по тому, что она уже сказала мне, макароны у нее могут подгорать.