Дистимия

– Ты рискуешь подхватить кучу болячек. Какие профессиональные болезни тебе, например, известны? Слышал что-нибудь о раке кожи? О пылевом бронхите, о силикозе? Это когда из-за одышки ты неспособен подняться на третий этаж, а по утрам кашляешь гноем. Прибавь к этому поражение центральной нервной системы. Здравствуйте, панические атаки, неконтролируемые движения, потеря сна, угнетенность. А еще можно отравиться аммиаком. Классная штука. Это как перенюхать мочи, однако в сто раз хуже. Полагаешь, пара ингаляций, витаминки и путевка в санаторий спасут от всего этого?

В эту секунду дверь распахнулась. Наташа жестом остановила Андрея, открывшего рот для ответа, и произнесла:

– Достаточно. Вам пора.

– Не нравятся мои методы? – поинтересовался я.

– Едва сдерживаюсь, чтобы не врезать вам по зубам.

– Это вместо благодарности?

– Вы лишь давите и запугиваете своими страшилками!

– По-твоему, я должен был ползать тут на коленях и умолять Андрея уехать в Москву, так?

Андрей вышел на середину комнаты с поднятыми руками, будто капитулируя. Он не выглядел ни подавленным, ни запуганным, ни разгневанным.

– Наташа, тише, соседи спят, – сказал он. – Максим Алексеевич, вам реально пора.

– С удовольствием. Только такси вызову.

– Я сейчас сам вызову. Вам куда?

Я назвал гостиницу.

В «Северном сиянии» я сразу залез в теплую ванну, где незаметно задремал. Далее последовал провал в памяти, а затем я обнаружил, как вожу полотенцем по запотевшему зеркалу и полощу бритвенный станок.

Время сжалось и приостановилось.

Сосредоточенный тип в зеркале скреб станком по щетине, покрытой пеной. Я бы счел человека по ту сторону заносчивым и самонадеянным. Хотя бы из-за того, что он присвоил себе право бриться медленно и не обращать внимания на часы.

В номере имелся колоритный граненый стакан с трещинкой. Я вытащил из чемодана бурбон со скандальной репутацией и налил треть стакана. Опрокинул залпом и тут же налил еще столько же. Характерный чернильный привкус. Повторил. Да, я такой. Давлю и запугиваю. Сбиваю с толку. Прямо моральный абьюзер. Уберите камеру, мне осточертело ваше внимание. Мне тоскливо. Сводите меня погулять и почитайте сказку.

Взгляд упал на «Крах наслаждения». Я открыл книгу на закладке:

«…в кожу въелась кровь – кровь времени, которое я убил. Я еще уповал на лучшее. Я надеялся отмыться, словно это было возможно. Моя раздетая подруга у изголовья терпеливо и молча ждала моего прозрения, понимая, что мне никогда не удастся отчиститься. Она тоже пробовала, тоже неудачно…»

11

Пожалуй, я вчера перебрал. Ополовинил бутылку виски и заснул, подоткнув подушку под ноги.

Шатаясь, я добрел до раковины и засунул голову под ледяную струю. Так тебе. Почувствуй энергию Севера. Очистись от скверны, от ушного гула.

Телефон оповестил о пропущенных: шесть звонков из Москвы, включая вызов от Августа Анатольевича и семнадцать от Рыжова. Надо же, до чего разволновался. Надо бы этого психолога продиагностировать на уровень тревожности.

«Буду в 10:30. С экскурсии сразу на тренинг. С. Рыжов».

В гостиничном ресторане я выпил четыре эспрессо и съел бутерброд с маслом и плошку мороженой брусники.

– Попробуйте прожаренный бекон! – посоветовала официантка.

– Нет, спасибо.

– Тогда яйца вкрутую.

– Вредно для сосудов.

– Угоститесь хотя бы нашим фирменным вишневым пирогом!

– А у вас есть пирог с черемухой?

– К сожалению, нет.

– Я только с черемухой люблю.

Хорошо, что меня шеф не видит. Отругал бы за то, что довожу себя до истощения. Напомнил бы, как в прошлом году меня отправили на ремонт. Тогда я забывал даты, засыпал в метро и терял вес. Доктора определили у меня мерцательную аритмию и признаки дистимии, и Август Анатольевич настоял на внеплановом отпуске. Спустя три недели вынужденных европейских каникул меня настолько утомило море, массаж и душ впечатлений, что я без предупреждения вернулся в Москву и полетел на личностный семинар в Самару вместе с нашей командой.

Рыжов, приехавший ровно в половине одиннадцатого, никак не прокомментировал мое вечернее исчезновение. В холле гостиницы мы столкнулись с группой атлетичных парней со спортивными рюкзаками. Из-под расстегнутых курток выглядывали белые джемперы с красными узорами.

– Борцы заселяются, – сказал психолог. – Утренним рейсом прибыли. Муниципальная программа.

– Что за программа? – поинтересовался я из вежливости.

– Мэр приглашает в гости знаменитых актеров, музыкантов, спортсменов, а они дают в Нертенггове мастер-классы.

Я не счел нужным уточнять, для чего заполярным жителям мастер-классы по актерскому мастерству или борцовским приемам. Ну правда, этого добра и в «Ютубе» навалом.

На экскурсии я обзавелся новой единицей из местного лексикона – словечком «материк». Из-за отсутствия сухопутного сообщения с другими городами и селениями Нертенггова воспринималась горожанами как остров, оторванный от большой земли. Рыжов всячески подчеркивал, что здесь все иначе, нежели на материке. Жизнь суровее, зато люди более стойкие и оптимистичные, а превыше всего ценятся такие простые вещи, как отзывчивость, дружба, доверие.

«Отзывчивые, как аптекарша», – подумал я.