Дисциплина (СИ)

— Куда я могу обратиться в таком случае?

— Никуда.

Женщина собралась уйти.

— Вряд ли кто-то будет рисковать и расскажет вам всё. Пойду я, Анна. У нас тихий час скоро.

— Хорошо. До свидания. Спасибо вам.

***

Не могу сказать, что меня всё радовало. Я думала, что всё окажется намного проще…

Я не раздумывала: ехать в приют или наплевать на это дело, раз оно всё равно бессмысленно. Я просто нашла в дубль-гисе транспорт и уже ехала туда на автобусе. Пассажиров в ту сторону ехало мало и, в основном, это были какие-то рабочие. Люди со скучающим видом, смотревшие в окна.

Мы ехали очень долго и даже закончился ровный асфальт, автобус пустел, а кондуктор всё ещё не объявляла мою остановку.

Несколько минут я нервничала и всматривалась в частный сектор, который мы проезжали. Домик к домику, всё аккуратно и чисто, но всё такое чужое…

Моя остановка была недалеко от того самого приюта. Я видела издалека высоченный железный забор, трёхэтажное белое здание и советскую вывеску: «Детский дом, сто девять».

Калитка со скрипом поддалась мне сразу. Где-то за зданием я услышала лай собак и на пару минут остановилась возле крыльца.

«Это оно. Всё по-старому».

За домом всегда держали собак… Может, это для охраны детей, а может, для станции. Или, вообще, охранять придворный огород и продукты. Помню из детства, что я боялась этих собак, но во время побега от воспитателя, я готова была забраться в их будку и пробежала мимо, не думая о страхе.

Далее я зашла в само здание. Точно так же меня встретила вахтерша. Она взглянула на меня из-под очков с увеличительными стеклами и громко плюнула на свои пальцы, чтобы смочить их и перевернуть страницу газеты.

— Куда?

Её скрипучий голос отдавался эхом. Думаю, это было адресовано мне.

«Ни здравствуйте, ни до свидания… Просто, куда?!»

— Добрый вечер. Меня зовут Анна, я прилетела на пару дней из Москвы к вашей заведующей. Где я могу её видеть?

Пожилая дама рассматривала меня и при этом зевала, не закрывая рот…

— Сиди здесь, она скоро спустится.

— Спасибо.

Я отошла от неё подальше, чтобы не мозолить друг другу глаза лишний раз, и присела на лавочку в холле. Из окна открывался вид на игровую площадку. «Всё пластиковое, яркое, современное… Видимо, поставили не очень давно».

— Здравствуйте!

Я тут же подняла голову и на несколько секунд замерла. На меня смотрела когда-то моя воспитательница.

«Теперь она заведующая? Очень изменилась… Я не помню, чтобы у неё были седые волосы. Теперь они есть и совершенно её не красят».

— Анна, это вы?

— Да! Здравствуйте.

Я не знала, как правильно начать диалог, чтобы она не выгнала меня сразу. А с другой стороны, пока буду ходить вокруг да около, не успею на автобус и придётся тратиться на такси.

— Вы не помните меня?

Женщина нахмурила брови и стала всматриваться в моё лицо. Ей теперь и самой казалось, что помнит, но она прочистила горло и выдавила подобие улыбки:

— Нет, не помню. Должна была вспомнить?

— Я Анна Фаргер. — Этого было достаточно, чтобы её глаза округлились. Она присела на ту же лавочку, но поодаль от меня.

— Зачем вы здесь, Анна?

— Я хочу видеть свою мать.

— Думаю, вы несколько не в той стране, — рассмеялась женщина, но почти сразу остановила себя.

— Вы прекрасно знаете, о ком я говорю.

— Допустим, знаю. Но кто тебе сказал, что она здесь и что тебе помогут?

— Она работала здесь. Я помню.

— А потом тебя забрали и она уволилась. Подписала бумаги, что не будет никогда искать с тобой встреч, и мы её больше не видели.

— Слишком много запретов и этих бумаг… Дети будто не принадлежат своим родителям. Какие-то левые люди распоряжаются, как для них будет лучше. Извините, — разошлась я мыслями вслух. Просто вспомнила ситуацию с Настей и её дочкой и, кажется, ощутила остроту её переживаний. «Почему именно здесь до меня это дошло?!»

— Анна, зачем вам всё это? Какие-то поиски… В Германии скучно живётся? Ваша биологическая мать, с её образом жизни, наверное, уже в какой-нибудь тюрьме или приближена к ней. Прекратите заниматься ерундой и лучше встречайте завтра Новый год со своими родителями. Я очень хорошо их помню. Такие вежливые, аккуратные — тебя на руках носили с первого момента. А твоя мать… Она должна благодарить небеса за то, что тебя ждёт нормальная жизнь.

Мне очень хотелось плакать. Обидные слова в сторону моей биологической матери мне не нравились. Я не помню, чтобы она совершала что-то плохое…

— Она не говорила о своих планах, когда увольнялась?

— Кому? Мне? Нет конечно! Зачем мне её планы?! Спроси уборщиц или у нашего вахтёра, когда будешь уходить. Они немного общались. Александра Семёновна её к нам на работу и пристроила.

— Документы моего усыновления вы мне не покажете?

— Это исключено. Я уже много наводок тебе дала, за которые, кстати, нужно платить.

— Сколько?

— Пять тысяч.

— Хорошо.

«Ну вот, опять полетели Настины деньги. Практически всю наличность ей отдала. Нужно будет ещё снять».

Женщина убрала купюру в нижнее бельё и заулыбалась мне:

— Всё, Анна, визит окончен. Рада была увидеть, что ты выросла достойной девушкой.

Когда я уходила, решилась подойти к вахтёрше. Вдруг она, правда, что-нибудь скажет.