Дисциплинарный санаторий

«С 40-х годов экономический баланс перевесился резко к тинэйджеру… Это факт, что подростки имеют больше свободных денег потворствовать своим вкусам и фантазиям, чем любая другая секция общества, вне пределов супертаксового ремня.[162] Прямое последствие этого то, что граммофонная пластинка заменила «песенную копию» как барометр популярности… И в большинстве случаев это исполнитель, а не песня — наиболее важный фактор… В основном на деньги тинэйджеров джаз наслаждался беспрецедентным бумом»,—

констатирует мистер Луттелтон.

В 50-е годы джаз стал фундаментом субкультуры beat-generation.[163] Хипстеры и битники показались обществу вначале опасными, но, понаблюдав, отцы администрации поняли «единственного крайнего нон-конформиста его поколения», как назвала хипстера Каролин Бирд в «Харпэрс Базар» в 1957 году. Заметив по пути, что

«очень соблазнительно охарактеризовать хипстера в психиатрических терминах как инфантильного, но стиль инфантилизма есть знак нашего времени».

«Джаз — это оргазм, это музыка оргазма…» — со свойственной ему восторженностью писал молодой Норман Мейлер[164] в знаменитой статье «Белый негр». Оргазм или нет, но джазовые клубы того времени постепенно наполнились, и пластинки раскупались.

Потом пришел рок-н-ролл.

«Кого винить?» — спрашивал тот же Луттелтон, жалуясь на качество поп-музыки своего времени. «Мы не можем приколоть все на тинэйджеров. Да, правда, они заказывают мелодию в наши дни. И это благодаря их жажде шумной музыки с четким ритмом рок-н-ролл и родственные ему стили сейчас преобладают в поп-музыке. Но если общество снабжает своих подростков карманными деньгами, оно не может осуждать их за траты (денег) в невзрослой и незрелой манере…»

Очевидно, обрадовавшись этой манере подростков тратить деньги, образовалось множество музыкозаписывающих компаний, а радио и позднее теле завели у себя программы с популярными диск-жокеями в седлах, диктующими популярную моду. (В ретроспективе, оглядываясь назад, увидим жирного Элвиса в фуражке-капитанке и с гитарой, соблазняющего chick's[165] на мексиканско-калифорнийском пляже, как ныне недосягаемый эталон мачо. Уже Элвис срывался порой на сладкие ноты кастрата и совершал туловищем движения, в те годы неотносимые к движениям мужчины, но Элвис был, без сомнения, мужественный тинэйджер, лишь грозивший стать пэдэ отцам — поколению тяжелых асексуальных гангстеров и бизнесменов, в случае, если отцы не подвинутся. Они подвинулись и поделились рынком.)