Дисциплинарный санаторий

Посмотрим, как употреблял ревизионизм Западный блок. Ялта как символ «несправедливого» передела мира вызывала все большее возмущение по мере отдаления от февраля 1945 года. До Ялты важнейшим историческим событием ревизионизм сделал договор о ненападении между Германией и СССР (1939 г.). Мюнхенский же договор (1938 г.), где Великобритания и Франция отдали Германии чехословацкие Судеты, поощрив ее формально на экспансию на Восток, ВЫПАЛ из истории. Известно, что он произошел, и тотчас после войны его называли «позорным» (среди прочих — Черчилль), но ревизионизм превратил «Мюнхен» в полузабытую дату, как и множество других, позорных для Запада дат 30-х годов. (Отказ Запада от предложения Сталина воевать совместно против нацизма везде, где он появляется, в 1936 г. в Испании… Преступное эмбарго Франции и Великобритании на экспорт оружия республиканской Испании…) На Западе предпочитают не помнить, что отлично вооруженные и многочисленные чехословацкие войска не сделали ни единого выстрела против вошедших в Судеты немецких войск (а через год в Богемию и Моравию); что Польша, управляемая в это время полуфашистским режимом «полковников» (подписавшая договор о нон-агрессии с Германией еще в 1934 г.), позволила себе оккупировать часть чехословацкой территории — Тешин. Как и то обстоятельство, что до самого конца 1939 года Гитлер серьезно надеялся на создание англо-германского блока…

Согласно западному ревизионизму Центральная Европа — жертва СССР, в то время как в действительности она (за исключением Польши) есть взятые с боями территории государств, участвовавших на стороне Гитлера в войне против СССР (румынские, венгерские, хорватские, болгарские, словацкие дивизии, австрийцы и чехи входили в состав германских войск). Ревизионизм отсек германский нацизм от эпохи и (как уже было сказано, но уместно повторить это в ином контексте) согласно иудео-христианскому методу превратил в Монстра, в иррациональное Чудовище, поразившее благородных жителей Европы. То обстоятельство, что нацизм (так же, как и марксизм) был общеевропейской идеей, что корни его находились в популистском недовольстве капиталистической системой, что он был своего рода неудавшимся восстанием People против наследственных каст европейских администраций, замалчивается. Репутация народов в выборных демократиях должна быть чиста, так же, как и репутации наций. Европейские нации представляются ревизионизмом не питательной средой, из которой вырос нацизм, но жертвами нашествия германцев.

Не обработанная ревизионизмом, «сырая» история, однако, демонстрирует, что объединение Европы под водительской властью германского нацизма было полудобровольным (сопротивление европейских наций было, мягко говоря, «недостаточно активным», а в случае родственных германских государств: Австрии, Чехословакии — не существовало вовсе). Ореол мученичества был подрисован вокруг голов западноевропейских наций куда позднее. Ими же самими.

Но ревизионизм как метод не заботится об исторической истине, он намеренно изымает отдельный интересующий его объект, явление, личность из контекста эпохи и судит о нём со своей точки зрения — современной и моральной. И заинтересованной. Ревизионизм антиисторичен.

Северовьетнамский генерал Нгуэн Гуап, его армия и партизаны Вьетконга сумели победить полумиллионную американскую армию. Это известно военным историкам мира и в Пентагоне. В этой среде Гуап (самый маленький генерал в мире: 1 м 47 см) считается выдающимся военным стратегом, лучшим после второй мировой войны. Но американское, уязвленное поражением сознание удобно переосмыслило случившееся, и мир получил ревизионистскую версию, с тех пор никем не оспариваемую: демократические силы в Соединенных Штатах остановили Вьетнамскую войну. Эта лестная для американской общественности версия (ложь, по сути дела) устраивает и американскую администрацию, и военных, ибо они разумно предпочитают, чтобы их считали побежденными общественным мнением своей страны.

Предпочтительная тактика ревизионизма — не прорыв танковых корпусов с целью захвата важнейших стратегических пунктов (блицкриг), но моральное осуждение. Испуганно выглядывающему из-под козырька PAIX ATOMIQUE западному европейцу прошлая история человечества представляется кошмаром крови и слез. Его психология соответствует его состоянию одомашненного животного. Движение, борьба, непорядок неприятны санаторному больному, они отрицательны. Жертвы, для него неоспоримый аргумент,— доказательство вредности исторического явления. В результате он закономерно осуждает прежде всего эпохи, противоположные санаторному покою,— эпохи, в которые человечество пыталось изменить мир. Потому закономерно, что, едва очнувшись от Великой Войны, Homo Sanatorium всерьез занялся разрушением марксизма.