Дисциплинарный санаторий

Уже в романе Раймона Радигэ «Le Diable au corps»[130], написанном между двумя (1923) войнами, подросток соблазняет жену солдата, находящегося на фронте. Однако понадобилась еще одна война, чтобы полностью перенести внимание и симпатии общества с солдата на подростка. Стандартам санаторного гражданина полностью соответствует человек промежуточный, недомужчина. Ведь подростковый возраст, в сущности, самый эфемерный. Он длится в нормальных условиях максимум лет пять. Санаторная же цивилизация сумела продлить его до старческого возраста. Из подростков Мик Джаггер, Дэйвид Боуи[131] и следующие их моделям миллионы сразу же вступят в старческий дом.

Студенческие волнения 60-х годов послужили наивысшим выражением культа подростка. Объявив себя носителями абсолютной совести и абсолютной мудрости и абсолютной революционности («Не доверяйте никому старше Тридцати!» — был лозунг студентов), молодежные массы взбродили в Европе и Америке… и показали миру, что они есть визгливая толпа мальчиков и девочек. Возглавляемые воспитанными в лоне левых идеологий лидерами (чаще всего прошедшими школу компартии), массы движения, однако, всецело вдохновлялись стихией хиппизма. Единственное специфическое достоинство подросткового возраста заключается в том, что у подростка — «полуфабриката» человека есть впереди время, достаточное, чтобы развиться в Большого человека, если он может. У взрослого этого времени уже нет. Позер и актер согласно возрасту своему (документальные ленты Мая 1968 г. демонстрируют нам именно позеров и актеров), подросток орет и агрессивно машет руками перед женщинами и стариками (де Голль), но пасует и отступает перед мужчиной (Помпиду). Нестойкий, истеричный, колеблющийся, склонный к приливам и отливам чувств, подросток хорош в качестве шумового, бродильного, внешнего, пропагандного эффекта. Хорош на улице, во внешнем оформлении революции. Выиграть революцию подросток не может. На твердое и длительное усилие он не способен. Он способен на мгновенный и истеричный бунт.

Дабы и удержать его от мгновенного бунта и продержать как можно дольше в подростках (двадцать, тридцать и более лет!), санаторного юношу завалили игрушками.

Motards[132] посвящены исследования — квадратные километры печатного текста в прессе. Воспетый поэтически, мотоцикл назван «символом подростковой агрессивности». Безусловно, подросток агрессивен. Своей еще боязливой, порывами, шакальей агрессивностью — приливы мужества посещают его и покидают. Но против кого и чего направлена мотоагрессивность? Против шоссе? Против других мото? Против самого себя? Она есть агрессивность соблазна бессмысленной смерти, врезавшись в дерево или в автомобиль. Смерти, которая будет неважна даже статистически, будет ноль целых и столько-то тысячных в общем количестве таких же глупых смертей… В мире подростков статус, занимаемый владельцем мощной «хонды», отличается от статуса владельца скромного мотороллера «веспа». И это еще раз есть пример ложной иерархии, копирующей ложную иерархию взрослого мира, куда подросток вступит, получив образование. И будет следовать ложным возбуждениям, ложным проблемам, ложным чувствам до самой смерти. Куда бы ни приехал подросток на своем «символе агрессивности», даже со скоростью 120 километров в час, везде будет Франция или Соединенные Штаты. Макдоналд-кафе, комиссариат/офис шерифа, фабрика/завод, место employment — заранее предсказуемая скучная судьба. Авантюры не будет. Авантюра в санатории именуется crime.[133]

Автомобиль — игрушка взрослых подростков. Не столько средство передвижения, но игрушка и символ социального статуса владельца в обществе. В условиях загруженности городских улиц и окраинных дорог преимущества автомобиля сомнительны (общественный транспорт, в особенности метро, куда более эффективен и безопасен), однако авто, вырастая с 30-х годов в символ prosperity и успеха личности, так и не сошло с пьедестала. Не заняло подобающее ему место всего лишь удобного (в условиях свободных дорог) средства передвижения. «Роллс-ройс» или «феррари» — предметы восхищения не техникой, но статусом и деньгами владельца. Ну да, везущий себя на службу в стеклянном ящике Винстон Смиф везет себя на место employment, но он и играет одновременно. Помещенный под стекло, как товар в витрине, он наслаждается и социальной ролью.

Во внесанаторных пределах афганские повстанцы употребляют японские «тойоты» и мото для транспортировки оружия из Пакистана караванами, то есть по назначению. В Йемене символом prosperity и предметом гордости мужчины является не авто, но мужественный объект — автомат Калашникова.