Дисциплинарный санаторий

Зачем Франции сплачиваться ensemble? Чтобы gagner — выиграть? Где выиграть? В чем? В Олимпийских играх? В третьей мировой войне? В Олимпийских играх Франция gagne всегда плохо, третьей же мировой войны Франция не желает. В чем же gagner? Наиболее правдоподобным является объяснение, что Франция должна выиграть в экономическом соревновании между странами. Вначале, может быть, в соревновании с Германией, ближайшим соседом. Лозунг Миттерана «La France unie est en marche!»[182] подразумевает, несомненно, то же самое: Франция находится на марше в направлении gagner. Присоединив в виде эксперимента к миттерановскому лозунгу — кличи Ширака, Ле Пена и Барра, получаем сборный клич — кредо, под которым каждый из них подпишется: «En marche pour gagner et betir ensemble une France forte et fraternelle!».[183] Не зная реальности жизни Франции, несанаторный человек (предположим, тот же абориген из песков Австралии) может предположить, что Франция, бедняжка, лежит в развалинах и на ее улицах — человек человеку волк. Невозможно выйти из дому без карабина, настолько она не братственная. Символическая преувеличенность очевидна и допустима, но то, что четыре самые сильные партии прибегли к одному (практически одному) лозунгу, неизбежно наталкивает на мысль, что «française», «ensemble», «gagner» — сегодня ингредиенты успеха. Коллектив в моде сегодня, как диктатор в моде в своей стране, пока он силен.

В санаторном обществе коллективы есть отдельные клетки социального организма, а не индивидуумы. Посему оно должно бы называться коллективократией, а не демократией. Не Сократ или Алкивиад являются действующими лицами санаторной жизни, но CGT, CFDT.[184] (CNCF[185] ответственна за большее количество жертв, чем все террористы, вместе взятые, а «Ресторан Сердца» выглядел одно время более положительным, чем Жан-Поль-2).

Синдикализированные рабочие объединены в коллективы, синдикализированные патроны — также. Одновременно каждая фабрика, завод, бюро или ателье являются коллективами производственными. Политические партии санатория объединяют каждая в коллектив People, имеющих общие представления о том, как должен администрироваться санаторий. Одни коллективы внедрены в другие. Например, отношения профсоюзов и партий. Дублируя активности друг друга или, напротив, как в случае синдикатов и патрональных объединений, взаимоуничтожая их, деятельность коллективов создает иллюзию бурной социальной жизни санатория. Между тем речь всегда идет только и исключительно о производстве и его организации и о распределении прибыли. (Собственно политическая жизнь в санатории отсутствует.)

На любом митинге, даже удаленном тематически от внутренней санаторной жизни, например, против апартеида в Южной Африке, представители многобуквенных организаций занимают большинство мест в президиуме. Священнослужитель, писатель или философ — представители архаических активностей общества — в такой компании выглядят смешными анахронизмами. (В то же время супруга известной жертвы заложника — Жоэль Коффман или свежеприбывшая жертва апартеида Пьер-Андре Альбертини выглядят уместно, ибо культ жертв в санатории сильнее традиционных религиозных культов.) Представляющие профсоюзные коллективы Анри Кразуки или Андре Бержерон вызывают у санаторных больных сильные эмоции не благодаря оригинальности мышления или особой мудрости, но поскольку коллективы, ими представляемые, могучи и многочисленны.

Мнение индивидуума, никого не представляющего (если ему удается публично высказать свое мнение), весит рядом с мнением коллектива, как перышко в сравнении с тонной свинца. (Между тем коллективы опаснее индивидуумов. Они много жаднее отдельного среднего индивидуума и куда более жестоки и безответственны.)

Сотни и тысячи мелких и среднего размера коллективов сливаются в большой — в санаторий (Франция, Соединенные Штаты Америки, Великобритания etc.).