Дитя Афины

– Мы выкупаем тебя и найдем, где тебе разместиться, – сказала Медуза. – Я сама найду.

Медуза протянула руку, чтобы отвести беглянку в покои за храмом, но та не двинулась.

– Корнелия?

Взгляд девушки опустился на мраморный пол. Она поджала пальцы на ногах.

– Есть еще кое-что, – сказала Корнелия.

Медуза, похолодев, зашептала молитву Афине. Шум безудержных гуляний с городских улиц нарушал тишину; Жрица ждала. Она поняла, что сейчас случится. Корнелия медленно сняла шаль со своих бедер. Кровавое пятно доходило ей до колен.

– У меня был ребенок, – сказала она. – Еще один ребенок. Боюсь, его больше нет. Его больше нет, так?

Медуза молчала, ибо знала, что никакие слова не способны смягчить такую боль.

Когда раны были промыты и перевязаны, несчастную нарядили в одеяние жриц. Кровотечение не остановилось и не остановится еще много дней, сказала старшая жрица. Но если боли останутся и после следующей луны, надо будет вернуться и окунуться в фонтаны Богини. Ей повезло, что это произошло рано, сказала старшая жрица, щипая Корнелию за щеки, чтобы вернуть им цвет. Чем раньше, тем лучше. Медуза не поняла, как хоть что-то в этой ситуации можно считать везением.

– Эти шелка почти такие же тонкие, как мои, – сказала Корнелия, пытаясь казаться жизнерадостной, натягивая рукава одеяния на покрытую рубцами кожу. – Возможно, стоило прийти к Богине, а не выходить замуж.

– Все еще можно найти другой выход. Я напишу твоему двоюродному брату. Как только получим какие-то вести, мы тебе передадим. А сейчас надо найти тебе место для сна. – Медуза взяла беглянку за руку, но та молчала. Корнелия, недавно умоляюще смотревшая на Медузу, теперь не смогла даже встретиться с ней взглядом.

– Медуза. Я благодарю тебя. Ты хорошо позаботилась обо мне.

– Корнелия…

– Уже поздно. Не так уж много времени женщина может провести в молитве, чтобы ее муж не почувствовал себя брошенным.

Медуза потянулась к ее плечу, но, вспомнив о синяках, отдернула руку.

– Нет, Корнелия. Ты вовсе не должна возвращаться к нему.

– Должна.

– Нет, не должна.

– Ты хочешь сделать из меня островитянку. Крестьянку. – Ее хорошенькое личико исказилось. – Хочешь, чтобы я копалась в грязи и делила соломенный матрас с крысами и клопами? Разве можно так жить?

– Но ты будешь жить. Ты останешься жива. Ты можешь не возвращаться к нему.

– Я должна.

– Нет, ты…

– Да, должна. Моя жена права. Ей нужно вернуться домой сейчас же.

Он стоял в освещенном проеме, разведя в стороны загорелые руки, костяшки покраснели от крови жены. В его позе чувствовалась нервозность, глаза смотрели настороженно.

Ярость почти неземной силы захлестнула Медузу. Она шагнула к нему.

– Это храм Богини! – От гнева в ее голосе задрожал воздух. – Тебе запрещено здесь находиться.

Непрошеный гость слегка улыбнулся одними губами, будто она всего лишь поинтересовалась ценой на инжир.

– Я не желаю нарушать ваш покой. Я лишь пришел забрать то, что принадлежит мне. Твои молитвы окончены, любимая?

Не обращая внимания на Медузу, он обратился к жене, которая дрожала у нее за спиной.

– Я знаю, боги прислушались к тебе. Я в этом уверен. Удачно же я появился в тот самый миг, когда ты пожелала! Мы словно скроены из одного куска ткани.

Ноги Корнелии приросли к земле. Бравада, с которой она говорила раньше, испарилась.

– Корнелия! – Голос ее мужа стал резким.

– Господин, – снова заговорила Медуза, – это храм Афины. Покинь это место.

– Я уйду, когда получу то, за чем пришел.

– Лучше бы тебе уйти сейчас, сохранив то немногое, что осталось от твоего достоинства.

Гнев вспыхнул в его глазах.

– Ты сомневаешься во мне? – Он шагнул вперед, в храм. Медуза ахнула, будто он не перешагнул порог храма, а ногой ударил ее в живот. Мужчина сжал пальцы в кулак. Ее глаза вспыхнули.

– Ты хочешь ударить жрицу в храме Богини войны? – спросила Медуза.

– Я этого не хочу, – ответил он.

– Тогда уходи.

Непрошеный гость покачал головой.

– Я уйду, когда получу то, за чем пришел.

– Уйдешь. Боги увидят тебя здесь. Они увидят тебя здесь, в этот день, попомни мои слова. Ты еще не видел гнева, подобного гневу богини, чей храм осквернили.

Она не отступила, уперев в бока трясущиеся руки – трясущиеся от ярости, не от страха.

– Я не хочу причинять тебе вреда, жрица. Я тут только за своим.

– Здесь у тебя нет на нее права. Ты не осквернишь имя Афины, – повторила Медуза.

Из-за ее спины эхом раздался прерывистый вздох Корнелии:

– Я иду. Я иду с тобой, любимый.

Медуза обернулась, потеряв дар речи.

– Ты не можешь.

– Только взгляните на себя – ссоритесь из-за глупого недоразумения, – рассмеялась она высоким фальшивым смехом.

Оглядываясь на Медузу, Корнелия прохромала навстречу мужу и встала рядом с ним. Взяла его за руку и обняла, морщась от боли. Взгляд Медузы был прикован к ее животу. Животу, где всего пару часов назад трепетало маленькое сердце, такое крошечное, что только боги могли его слышать. Корнелия повернулась к выходу.

Лишь в последнюю секунду она оглянулась на Медузу. Она что-то произнесла одними губами – возможно, благодарность, возможно, извинение. Что именно – Медуза так и не узнала.

Глава четвертая