Дитя Дракулы

8 февраля. Сегодня наконец-то представился случай.

Как повелось после возвращения графа, я проснулся на полу в подвале собственного дома истерзанный, искусанный, измученный. Однако вскоре с удивлением осознал, что чувствую себя не таким слабым, как все последние дни. На самом деле ощущался даже некоторый прилив былой энергии. В следующую минуту недоумение прошло. Стало ясно, почему мне полегчало.

Вампирша, бедная Сара-Энн, лежала в углу подвала. И выглядела она иначе, чем раньше.

Дом у нас старый, и боюсь, я уже довольно давно не прилагал особых усилий к тому, чтобы поддерживать его в надлежащем состоянии. Сейчас я неожиданно возрадовался такой своей недобросовестности. Вследствие разрушения стенной кладки и по милости провидения в темный подвал проник солнечный луч – яркий и беспощадный.

Сара-Энн лежала прямо под ним, словно пригвожденная к полу. Не стану утверждать, что свет причинял ей боль, но она определенно испытывала весьма неприятные ощущения. Живые мертвецы любят сумрак и темноту. Вот граф всегда мог разгуливать среди бела дня, оставаясь невредимым, но более молодые вампиры, по моим наблюдениям, чрезвычайно чувствительны к свету. Сара-Энн тихо застонала и пробормотала несколько слов, мне незнакомых.

Я вскочил с пола, чувствуя прилив сил, и поспешил к ней. При моем приближении она не пошелохнулась, только прошептала что-то.

Я наклонился и протянул к ней руки.

– Свет… сразил меня, – пролепетала она. – Он меня сразил… И я не смогла напитаться.

Во мне шевельнулась жалость, но одновременно я исполнился холодной решимости сделать то, что необходимо. Схватил Сару-Энн за плечи и рывком поднял на ноги. Она порывалась наброситься на меня, но я с легкостью отразил все выпады, поскольку без пищи она ослабла в той же мере, в какой я окреп за неделю без спиртного. Возможно, я действовал грубо и жестоко. Пока тащил Сару-Энн к подвальной лестнице и вверх по ступенькам, она стонала и пыталась отбиваться, но безуспешно.

Дневной свет потоком хлынул на нас, когда я распахнул дверь в холл. Вампирша пронзительно закричала – не только от ожогов, причиненных солнечными лучами, но и от ужаса при осознании своей неизбежной участи.

Я швырнул ее на пол. Лихорадочно огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно было бы прикончить существо, и наконец увидел около двери какую-то палку. Тем временем Сара-Энн умудрилась подняться на ноги и накинулась на меня. Мы оба повалились наземь, сцепившись в отчаянной схватке. Вампирша шипела, скалила клыки, но укусить так и не сумела. Предчувствуя победу, я сражался с небывалым остервенением и не давал пощады противнице.

А в ней явно происходила какая-то внутренняя борьба: после нескольких минут нашей безрезультатной схватки она вдруг захихикала как сумасшедшая.

Изловчившись, я схватил палку и попытался вонзить ей в грудь.

За дни, проведенные в подвале, я все-таки изрядно ослабел, и мой первый удар оказался неудачным. Острие палки оставило царапину, но кожу не проткнуло.

Вампирша завизжала от злобы и досады.

– Подожди! – выкрикнула она. – Постой!

– Сара-Энн, – хрипло сказал я. – Я должен это сделать. Должен освободить тебя.

– Джонатан… – проговорила она, и я увидел, что между зубами у нее сочится кровь. – Он сейчас придет…

Она снова издала дикий вопль, потом опять обмякла, а в следующую минуту ее лицо изменилось прямо на моих глазах. То есть сами черты остались прежними, но приобрели совсем другое выражение, словно в нее вселился некий посторонний разум.

– Мистер Харкер.

Голос, исходивший из рубиновых губ милой Сары-Энн, был хорошо мне знаком, хотя я уже много лет его не слышал. Возможно ли забыть это европейское пришепетывание, эти резкие гласные и жесткие согласные?

Я хоть и с трудом, но сохранил самообладание. Одной рукой придавил мисс Доуэль к полу, в другой покрепче сжал кол. Старый дьявол, эта квинтэссенция зла, кощунственно говорил со мной через уста женщины.

– Мистер Харкер, давненько мы с вами не виделись.

– Граф, – ответил я со всем посильным спокойствием. – Не могу сказать, что я рад встрече.

– Знаете, мистер Харкер, мне совершенно не понравилось, как мы с вами расстались много лет назад.

– А я всегда считал, что вы получили по заслугам.

Лицо девушки мгновенно исказилось гримасой ярости.

– Глупец! Да как вы посмели пойти против меня? Но разве я не сказал, разве не пообещал всем вам, что отомщу?

Я не мог заставить себя отвести взгляд.

– Вы много чего говорили, граф. Едва ли можно ожидать, что я помню каждое ваше слово.

Древнее существо рассмеялось через гортань Сары-Энн, что производило совершенно омерзительное впечатление.

– Теперь ваш профессор мертв. Ваш психиатр сошел с ума. Твоя любимая женщина на моей стороне. Твоя страна добровольно отдалась под мою власть. А мальчик – мой сын! – скоро встанет по правую руку от меня.

Больше я не мог выносить этого.

– Я приду за тобой, – сказал я. – И убью тебя снова, граф. Убью столько раз, сколько потребуется.