Дитя Ее Высочества (СИ)

Ее Высочество, вынужденная снова натянуть поводья коня, изящно выматерилась сквозь зубы. Жеребец, привыкший к просторным стойлам, чистой воде, отборному овсу и свежему ветру, играющему расчесанной гривой, нервничал. Людская толпа ему определенно не нравилась. И как всякий уважающий себя мужчина, вороной изливал свое неудовольствие в крайнее раздражение. Поэтому принцессе стоило немалых усилий сдерживать жеребца, чтобы он кого-нибудь не укусил или не лягнул.

Она, конечно, не то, что жеребцом не была - вообще себя к мужскому полу не причисляла. Но желания кусаться и лягаться в ней просыпалось горячей и очень соблазнительной волной. Ларе толпа тоже активно не нравилась. И ладно бы только давка и вонь - эти неудобства нежная принцесса пережила. Но человеческая наглость и уверенность в собственном бессмертие выводили ее из себя.

- У них праздник что ли? - прорычала Лара сквозь стиснутые зубы, пытаясь удержать приплясывающего и осаживавшего на зад жеребца.

- Да можно и так сказать, - улыбнулась краешком губ Фрейда.

Ее смирная кобылка, которую принцесса всю дорогу костерила за тихоходность, обещала сдать на ближайшую живодерню, проблем никаких не доставляла. Она была из тех животин, которые делают ровно только то, что им сказано. Скажут скачи - поскачет. Скажут стоять - будет стоять, пока копыта не врастут в дорогу.

- А можно без ужимок объяснить, в чем дело? - огрызнулась принцесса, чье ангельское терпение проделанный путь вычерпал до донышка.

- Прошу прощения, ваше выс…

Рыженькая фрейлина осеклась и побледнела так, что веснушки на уже попорченной ветрами и дорожной пылью белоснежной коже стало наперечет видать. Не далее как пару дней назад Ее Высочество за подобную оговорку уздечкой свою фрейлину угостила. И бронзовый мундштук угодил как раз поперек прелестных ягодиц девушки. Поэтому память о недопустимом обращении до сих пор несколько мешала Фрейде сидеть.

- Понимаете, господин Лар, - предприняла новую попытку Фрейда, из предосторожности подпихивая под попу угол собственного плаща, - сегодня на площади перед храмом состоится казнь мерзкого насильника над юными девами. Событие само по себе интересное. Потому что планируется не только колесование[1], но и изъятие органов, а также отсечение оных. Но перед началом действия будет громко зачитан список его гнусных деяний. С подробностями.

- Ты это кого сейчас цитируешь? - покосилась на нее принцесса.

- Глашатая, - улыбнулась рыжулька, - вы когда пошлину у ворот платили, он там на бочке голосил.

- Чтоб ему охрипнуть, - выругалась Лара, - давай-ка выбираться отсюда. Про гнусные деяния, тем более с подробностями, я бы еще послушала. Но вот органы сама предпочитаю выдирать, а не любоваться на то, как это делают дилетанты.

Фрейда несколько огорчилась, потому что она, как и любой житель королевства, подобные «действа» искренне любила. И отнюдь не по причине природного жестокосердия - сердечко у фрейлины было мягким и податливым. А потому, что слишком мало развлечений предлагалось юным и невинным девам, вне зависимости от места жительства - город то был или деревня. На долю трепетных особ оставались только церковные службы, да сплетни. А о чем сплетничать, если все друг друга знают и без запинки скажут, когда соседка в последний раз рубашку стирала?

Конечно, при дворе развлечений было значительно больше. Но, так или иначе, а все они сводились к тем же сплетням. Кто кому глазки строил, кто с кем уединился, да что за это получил.

Другое дело возможность обсудить в деталях, вздрагивая от сладкого ужаса, такую вот редкую и необычную казнь. Но не спорить же с Ее Высочеством?

Поэтому Фрейда послушно развернула свою кобылку вслед за жеребцом принцессы. Точнее, попыталась развернуть. Но у нее, как и у Лары, ничего из этого не вышло. Потому как толпа стала настолько плотной, что лошадей хоть по головам пускай. Нет, принцессу бы такая необходимость нисколько не смутила. Потому что, по ее глубокому убеждению, города в королевстве Анкалов были перенаселены. Но неизбежно последующие за подобным поступком разбирательства могли бы раскрыть инкогнито прекрасных дев.

И двум прелестницам ничего и не оставалось, только как подчиниться общему потоку и вместе с людьми продолжить двигаться к храму. Кстати, направление их полностью устраивало. Правда вот, общество бы они предпочли другое.

Нежной принцессе не раз и не два пришлось буквально сапогом отпихивать тех, кто считал, что ее жеребец занимает слишком много места. А кто-то чересчур умный решил, что посадив своего ребенка на круп коня, он лошадь не обременит. Пришлось предприимчивому папаше объяснять, что он в корне не прав.

Папаша оказался понятливый и дитеныша от Ее Высочества убрал подальше. Правда ребенок оказался сим фактом столь недоволен, что принцесса, между прочим, в познавательных целях собирающая ругательства разных сословий и народов, даже рот приоткрыла, выслушивая эпитеты, которым наградило ее невинное дитя.

***